Моя жизнь в дороге. Мемуары великой феминистки. Глория Мари Стайнем
на удачу, чтобы в будущем вновь туда вернуться. В огромном темном кинозале, полном незнакомцев, завороженно следящих за мелькающими картинками на экране, мы забывали обо всех своих тревогах и погружались в совершенно другой мир.
Теперь-то я знаю, что сами эти кинотеатры и кинофильмы были лишь голливудской фантазией времен Великой депрессии, когда большинство людей не могло себе позволить других развлечений. Я думаю об этом, когда вижу пассажиров метро, с упоением читающих книги Стивена Кинга о тайнах и загадках, которые его мать, вынужденная работать официанткой, назвала «дешевым и приятным отпуском» и которые он до сих пор посвящает ей. Я думаю об этом, когда вижу детей, с головой ушедших в виртуальные образы, задействовав все свои пять чувств; или когда прохожу мимо дома, на крыше которого стоит спутниковая тарелка величиной почти с эту самую крышу, словно для его жителей нет ничего важнее, чем возможность убежать от реальности. Брюс Чатвин в своих путевых заметках писал, что воспоминание о кочевническом прошлом до сих пор живы в нашей памяти и тяга к нему проявляется в «потребности отвлечься, в стремлении к новизне»[12].
Во многих языках даже само слово «человек» синонимично слову «кочевник».
И «прогресс» в буквальном смысле означает «движение вперед», а еще – «сезонные перемещения». Быть может, наша потребность с головой уйти в виртуальный мир – всего лишь нереализованное желание странствовать?
Самое яркое впечатление из детских путешествий – это первое дуновение соленого ветерка на подъезде к морю. На калифорнийском шоссе, завидев Тихий океан, или на приподнятой автотрассе Флориды, прорезавшей Мексиканский залив, словно Моисей, раздвинувший воды Красного моря, мы вылезали из тесной машины, потягиваясь и вдыхая полной грудью морской воздух, будто бы рождаясь заново. Герман Мелвилл когда-то сказал, что все дороги ведут к морю, что именно оно – источник всего живого на земле. В этой фразе заключена некая обреченность – но не радость.
Много лет спустя я посмотрела фильм о парижской проститутке, которая копила деньги, чтобы свозить свою маленькую дочку на море. Когда их поезд, полный рабочих, огибает утес, их взору внезапно открываются сверкающие бескрайние воды, и все пассажиры начинают смеяться, открывают окна, бросают туда сигареты, монеты, губную помаду – все, что еще секунду назад казалось им важным и нужным.
Именно такую радость я ощущала в детстве. И сейчас – когда дорога преподносит мне свой величайший дар, момент единения со всем, что меня окружает, – я испытываю похожие чувства.
Но было и то, в чем мне было труднее признаться самой себе: во время этих детских странствий я скучала по дому. Это было не какое-то конкретное место, но некий абстрактный уютный домик с обычными родителями, школой, куда можно было ходить, и друзьями, жившими по соседству. Мои мечты подозрительно напоминали жизнь, что я видела в кино, но тоска по всему этому была сродни непреходящей лихорадке. Мне и в голову
Bruce Chatwin,