Философские сонеты. Влад Сучилин

      Я математик, музыкант, художник,

      И где-то в глубине души поэт.

      Я выбрал среди форм стиха возможных

      Классический шекспировский сонет.

      По лаконичности и строгости строенья

      Сродни сонатам Моцарта вполне,

      Он близок мне, как Ферми уравненье,

      Как водяные лилии Моне.

      В начале – экспозиция сонета,

      Ей вторит вслед идущая строфа,

      За ней грядёт апофеоз сюжета

      И эпикриз в оставшихся строках.

      Да не осудит меня въедливый читатель,

      Бодлера и Бальмонта почитатель.

      Искусство, ты больно. Твой бледный лик

      Обезображен маскою страданий.

      Твой идеал прекрасного поник

      Под грузом формалистских притязаний.

      Твои шедевры, пережившие в веках,

      Линчуют на торгах аукционов.

      И как вложенье капитала олигарх

      Тебя скупает для своих салонов.

      Иной неофит, начитавшись книг,

      Вам скажет, что искусства век измерен.

      Но, несомненно, тезис сей неверен.

      Искусство живо, хоть и бледен его лик.

      И прав был мудрый Гиппократ, конечно,

      Сказав – жизнь коротка, искусство вечно!

      Мой дядя не без щеголянья

      Премудрость древних уважал,

      Когда «клин клином вышибал»

      Наутро после возлиянья.

      У древних, говорил, учись,

      Учись искусству врачеванья.

      И в случае недомоганья,

      Чем заболел, тем и лечись.

      Но этот принцип, как основа,

      Ему однажды не помог,

      После чего клин клином снова

      Он больше вышибать не мог.

      С тех пор лечусь я аспирином,

      Чураясь мудрости «клин клином»!

      Наши сердца больны от любви.

      Даже если мы этого не замечаем,

      В осеннюю просинь, в цветение мая,

      Наши сердца больны от любви.

      Наши сердца больны от тоски.

      Если даже себя на иное настроим,

      В зимнюю слякоть, средь летнего зноя,

      Наши сердца больны от тоски.

      Тоски по любви, о которой мечталось

      В кружении вальса в балу новогоднем,

      Тоски без любви, от которой осталась

      Лишь ссохлая роза на пыльном комоде

      И некая странно щемящая жалость

      К тому, что прошло и навеки уходит.

      По совету друзей он покинул родные места,

      Дом в деревне с цветущим весенней порой старым садом,

      И с доверчивой мягкой улыбкой на юных устах

      Распрощался с берёзовым детством и тихим укладом.

      В шумном городе он приобрёл много новых друзей,

      Многих женщин объятия стали усладой поэта,

      Но одной был он верен – неказистой музе своей,

      Воспевая деревню, что солнцем весенним согрета.

      Годы шли, много стран он в скитаньях своих повидал,

      Много славы снискал со своей деревенскою лирой,

      И с глубокой тоской иногда в тишине вспоминал

      Старый сад над рекой и заброшенный дом, сердцу милый.

      Он закончил свой путь, разуверившись в музе своей,

      Вдалеке от тех мест, что оставил, послушав друзей.

      Ночь, улица, канал… Играет

      Рябь в отраженье фонаря,

      Но мысль меня не покидает,

      Что этот день прожит не зря.

      Я погружаюсь в размышленья

      И, наслаждаясь тишиной,

      Переживаю