Притчи Эпохи Водолея. Андрей Михайлович Паскевич
й. Их силы стали истощаться. Неожиданно наступила засуха.
Когда глубина заметила, что уменьшается, она не сказала об этом ни ширине, ни длине озера.
Ширина тоже заметила, что уменьшается, и тоже промолчала.
Первой заметила, что уменьшается, длина берега. И тогда она поняла, что зависит и от глубины, и от ширины.
С этой минуты ее отношение к глубине и ширине изменилось. Она стала с ними разговаривать уважительно.
Вскоре и ширина начала догадываться, что она зависит от глубины, и от длины берега.
Глубина не могла не почувствовать изменение отношения к себе и ширины, и длины берега озера. И тогда она тоже поняла, что они связаны, что они одинаково важны, что не могут существовать друг без друга.
Как только об этом подумала Глубина, пошел сильный дождь, и озеро начало вновь увеличиваться.
Прошло несколько дней, и озеро стало еще больше, чем было. И все были довольны – и длина берега, и ширина, и глубина. Так же и у нас с вами.
Почти одновременно
На поляне жили два цветка: Тюльпан и Гвоздика. Они жили очень дружно и весело. Но, однажды, почти одновременно, они спросили друг у друга:
– А кто из нас красивее?
– Я красивее, – ответил Тюльпан.
– Нет, я красивее, – сказала Гвоздика, – мои лепестки красивее, чем твои, и мой стебель красивее, чем твой.
Тюльпан был не согласен, он сильно злился на Гвоздику за то, что она считала себя красивее.
Гвоздика тоже злилась на Тюльпан.
Они перестали общаться и дружить. Иногда их спор возобновлялся, но примирение не происходило, и они опять надолго замолкали.
Гвоздика замечала, что Тюльпан с каждым днем становится все некрасивее, и очень этому радовалась.
Но и Тюльпан стал замечать, что Гвоздика становится с каждым днем некрасивее, и тоже этому очень радовался.
Когда они радовались, их красота ненадолго возвращалась, но она была не такой как прежде, не настоящей.
– Из вас красивее тот, кого первым сорвут, сказала им как-то Бабочка.
Бабочка знала все, потому что сверху ей все было видно. После того, как Бабочка это сказала, каждый из них мечтал, чтобы его поскорее сорвали. Они все еще продолжали оставаться красивыми, но их красота не радовала, не притягивала к себе. Возможно, поэтому никто их не срывал. Тюльпан знал, что первым сорвут его. Гвоздика была абсолютно уверена, что ее сорвут первой. Каждый старался быть красивее и ждал, когда его сорвут первым. Это была странная, отталкивающая, пугающая красота.
Их сорвали в один и тот же день, почти одновременно.
Тюльпан и Гвоздика еще никогда не были так близки друг к другу. Они не помнили, как оказались вместе в одной хрустальной вазе. Но, как только они пришли в себя, они продолжили спор.
– Я красивее, – заявил Тюльпан, – потому что меня первым сорвали и первым поставили в эту вазу.
– Нет, первой сорвали меня, и первой в вазе оказалась я! – заявила Гвоздика.
С каждым днем от их былой красоты оставалось все меньше и меньше воспоминаний. Каждый из них радовался тому, что сосед по вазе умирает. И каждый был уверен, что умрет последним, – это значило, что когда-то в юности именно он был красивее.
К ним опять прилетела Бабочка и сказала:
– Тот, кого из вас выбросят последним, в прошлом и был самым красивым.
Тюльпан был уверен, что именно его выбросят последним. Гвоздика не сомневалась, что последней выбросят ее. Из вазы исходил неприятный запах гнилой застоявшейся воды.
Они оба не могли дождаться того счастливого дня, когда их выбросят. Их выбросили в один и тот же день, почти одновременно.
Пантера
На безлюдном берегу таинственного моря, лежала царственная пантера. Через хрустально чистые глаза пантеры мудрость любовалась морскими волнами. Прозрачные кудри моря безуспешно причесывал ветер, он играл с листьями деревьев, охраняющих джунгли, и, иногда, услужливо извивался у тела пантеры. Сердце пантеры радовалось красоте, легкости, простоте, солнцу. Но в глубине глаз большой черной кошки таилась непознаваемая осторожность. Медленные величественные движения тяжелой головы, казались ленивыми и незавершенными. Словно убедившись, что ничего нет в той стороне берега, куда часто смотрела пантера, она опускала свою голову на большие мягкие лапы, сложенные на песке. Совершенные формы дикого животного, ненадолго выпущенного джунглями к берегу, утверждали величие и совершенство природы. Но что-то беспокоило пантеру. Это усиливающееся беспокойство вызывал не приближающийся вечер, требующий возвращения в джунгли. Причина беспокойства была в чем-то другом.
Неожиданно перед пантерой оказался откуда-то принесенный ветром большой прозрачный шар. Никогда пантере не приходилось видеть шар. Легким касанием ветерок подвинул шар немного ближе к пантере. Взгляд пантеры не изменился, тело продолжало оставаться неподвижным. Солнце играло с прозрачной поверхностью шара, шар