Клюв/ч. Мария Фомальгаут
потоки переплелись, но не до такой же степени.
– Господин Ремингтон?
Вздрагиваю – уже не от голоса Азуса, я уже понимаю, чем меня так пугает его голос, голос нечеловека. Вздрагиваю, когда меня называют:
– Господин Ремингтон?
Понимаю, что отпираться поздно:
– К вашим услугам.
– …не бойтесь, человека я вашего не трону… единственного.
– …откуда вы…
– …ну конечно, все знают, а я не знаю… а неплохо вы тут устроились. Только вы вот что, человек у вас жару любит, только сам он человек северный, так что вы ему иногда и прохладу давайте, и легкий снежок хоть ненадолго. И папиросную бумагу ему не давайте, нечего ему курить.
Хочу вспыхнуть, вы у меня последнюю радость-то не отбирайте, тут же спохватываюсь, что такую радость не грех и отобрать, нечего бумагой папиросной травиться…
Спохватываюсь, что не о том думаю, совершенно не о том, а ведь надо думать, что будет, если они обо всем догадаются, да ни о чем они не догадаются, хотя почему бы нет, хотя почему бы да, хотя…
– …а ловко вы…
Гром среди ясного неба.
Леденящий страх, ну не надо, не надо, не надо, ну пожалуйста-пожалуйста-пожа-а-а-а-луйста…
– …ловко…
Думаю, как убить поток времени. Понимаю – никак. Да даже если бы и можно было как-нибудь, в жизни бы этого не сделал, чтобы вот так, безвозвратно, раз и навсегда…
– Догадались? И теперь…
…понимаю, что не будет никакого – и теперь, сам неожиданно для себя понимаю, что их все устраивает, чтобы было вот так, чтобы объединялись и переплетались времена и миры, умы и эпохи.
Смотрю на Азуса, я уже знаю, что нет у него никакой бумаги над клавиатурой, это не бумага, это другое что-то, как бы мне бы такое заполучить, или уже чего нет, того нет… Но это потом, потом, сейчас главное, – наконец-то увидеть мистера Пена…
Неотвоеванные войны
…вечерами мы бегали в будущее, потому что нельзя было бегать в будущее, а так хочется делать то, чего нельзя. Бегали на пустошь по ту сторону года, где лежали неотвоеванные войны, запертые в своих ящиках. Тогда нам казалось здорово играть в эти неотвоеванные войны, выбирать какую-нибудь коробку, вертеться вокруг неё, а то и забираться наверх, делиться на противоборстующие армии, представлять себе немыслимое оружие будущего, а у меня пушка есть, которая мысли убивает, а у меня лазер, который мысли читает, а на хрена он тебе, у тебя что, мысли есть, да сам дурак, а я вас щас всех в четвертое измерение сверну, у меня четырехмерный сворачиватель есть, а у меня пятимерный, а у меня шести.
Особым шиком считалось протащить домой какую-нибудь маленькую войну, совсем крошечную, такую, которую можно унести в руках. Конечно, тайком, конечно, чтобы не увидели, чтобы задницу не надрали, потому что за такое шкуру спустить мало, это все понимали. Еще среди нас считалось крутым забежать в войны как можно дальше, а я вон до какой добежал, а я вон до какой. Врали друг другу, что