Нет в лесу страшнее зверя. Маша Ловыгина
навстречу своей гибели, словно завороженные. Дорога была пустынной – ветка от основной трассы, окруженная высоченной стеной густого леса.
Водитель микроавтобуса – плотный кряжистый дядька что-то бубнил себе под нос и, чуть подавшись вперед, выкручивал руль, чтобы обойти разбитые участки и не попасть колесами в зазор между бетонными плитами.
Полина открыла глаза и подтянула кофту, которую использовала в виде пледа. Приложив ладонь к стеклу, она попыталась разглядеть хоть что-нибудь, но ночь была черна и холодна. Впрочем, эта дорога и так навсегда врезалась в память. Правда, несколько лет назад основная трасса тоже была на редкость ужасна. Сейчас, когда области наконец договорились, и каждая привела свой участок в порядок, ездить по ней стало одно удовольствие. Что же касалось вот таких параллельных веток, то до них, судя по всему, руки у властей дойдут еще не скоро. Если вообще дойдут. Деревни вымирают, реки мельчают, поля зарастают бурьяном и борщевиком…
По раздолбанной бетонке нужно было ехать километров сто, а если двигаться с комфортом по федеральной трассе, то приходилось делать большой крюк. Вот все и пользовались кривыми дорожками, чтобы сэкономить пару часов.
Водитель был опытным. Знал, что в этих лесах водятся лисы и кабаны. Они с Кушнером часа полтора обсуждали разные дорожные случаи, пока режиссер не заснул. А аварий здесь всегда было предостаточно не только ночью, но и днем. То лось выйдет, то медведь выскочит – смотри в оба не только вперед, но и по сторонам. Полина слушала, вглядываясь в вечерние сумерки. Мужчины начали неспешную беседу, еще когда за большими окнами не было никакого леса, а лишь мелькали городские производственные застройки и частный сектор. Но совсем скоро они стали редеть, пока совсем не исчезли, и сквозь темноту можно было разглядеть только низкие ограждения со светоотражающими знаками и белеющие километровые столбики. Говор водителя – ровный, округлый, раскатистый. Сразу видно, из местных, вологодских кровей. Удивительное дело – как же намертво в людях сидит принадлежность к месту рождения и роду. Чтобы избавиться от акцента, этому дяденьке пришлось бы много заниматься, но ему это было ни к чему. Вот у Кушнера речь правильная, хорошо поставленная. Сейчас такую даже с экрана телевизора редко услышишь. Чувствуется старая актерская школа.
Все пассажиры крепко спали, но Полине никак не удавалось побороть состояние полудремы, которым она мучилась уже довольно долго. А ведь казалось, что киношники не угомонятся до самого утра. После того, как они загрузились в серебристый микроавтобус, разложили вещи и аппаратуру, стали шумно спорить, кому какое место достанется. А потом, рассевшись, вдруг решили пить чай из термоса, а это был вовсе и не чай… Кушнер ругался, грозился, но выглядело это слишком театрально, и все посмеивались, шуршали фольгой от шоколада, перекидывались шуточками, и вокруг пахло апельсином и смородиновым ликером.
Автобус был прибранным, ухоженным. Казалось, на стеклах панорамных окон еще виднелись влажные следы от чистящей жидкости. Сейчас, в отличие от Полины, ее попутчики спали, совершенно не реагируя на тряску и виражи. А она, укутавшись в вязаную кофту, отчаянно пыталась заставить себя сделать то же самое. Ей было муторно и тревожно, словно что-то внутри нее сопротивлялось этой поездке. И все же Полина была рада тому, что сидит сейчас среди малознакомых и своеобразных людей, которых хлебом не корми, а дай посмеяться и посплетничать о ком-нибудь или поизображать из себя непризнанного гения. Словно дети, ей богу…
Внезапно автобус стал тормозить и через несколько метров встал. Полина приложила ладони к стеклу, чтобы выяснить причину остановки. Водитель вышел, оставив дверь приоткрытой. Потянуло табаком. Полина вздохнула и, откинувшись на спинку кресла, вновь старательно зажмурилась. Послышались голоса, затем шаги. Зашуршало бетонное крошево, отъехала дверь, и корпус автомобиля слегка накренился под чьим-то весом.
Лицо Полины обожгло холодным свежим воздухом. Она заерзала, вжимаясь в сидение, а затем услышала совсем рядом тихий низкий голос:
– Вы позволите?
Она вздрогнула и открыла глаза. Сердце пропустило удар, а потом застучало как сумасшедшее…
2
За три дня до этого.
«Шуша зажала локтем книгу, выскочила за калитку и довольно быстро зашагала в сторону леса. Трава хлестала по ногам, и скоро в застежках сандалий собралось по маленькому зеленому букету. Девочка остановилась и приподняла ступню, чтобы полюбоваться такой красотой. «Я принцесса!» – произнесла вслух, и с этого момента ее поступь приобрела королевскую неспешность. Однако, хватило ее ненадолго. Солнце стало припекать сильнее, лесная чаща звала загадочной спасительной тенью… До обеда Шуше хотелось успеть дойти до того места, где начиналось болото, и вернуться в деревню, пока ее не стали искать.
Шуша – смелая принцесса, которая никак не могла попасть в свой замок…»
Кончик ручки замер, вдавливая точку в углу клетки.
…– Ты куда положила формуляры? В журнал уже все записала?
Полина вздрогнула от скрипучего голоса начальницы, захлопнула блокнот и уставилась