Осень в розыске. Мария Фомальгаут
передергивает, это еще зачем…
– Пожар. Горят. Корни. Горят. Паруса.
Мне становится не по себе, это еще зачем…
– …остаются. Стены. Остаются. Камни. Остаются. Тени. Ваш. Мир. Мир. Теней. Тени. Разворачивают. Свитки. Свитки. Свитки…
Понимаю, к чему он клонит, – мне становится не по себе от того, как все, оказывается, просто, проще некуда…
– …вы. Гений, – начинает он.
Начинаю понимать, что это какая-то особая форма приветствия, он говорит так всем. Мне даже становится не по себе, какой-то укол ревности, и правда, сколько их, таких, как я…
– Вас. Не. Признают.
Киваю, что мне еще остается.
– Почему… Почему?
– Ну… как вам сказать…
– Лесной. Пожар?
– Нет… еще нет.
– А когда?
– Не знаю… право же, не знаю… я думаю… успеется… все успеется.
– Поторопитесь.
– Да, да, конечно же…
– Почему… почему нет?
Этого он уже не спрашивает, этого уже никто не спрашивает, я смотрю на бесконечный список гениев, которым рукоплещет мир, каждому свой. Спрашиваю, почему среди них нет меня, спрашиваю ни у кого, даже не у себя самого.
Снова перевожу взгляд на бескрайние равнины, над которыми парят корни на парусах, паруса на корнях.
Вспоминаю про огонь в очаге, почему я не хочу про него вспоминать, почему, почему…
Смотрю на бескрайние равнины, на деревья, увешанные свитками, мне показалось, или я вижу корни под парусом, парус с корнями, который осторожно отогнул лист…
Теория Книги
Я не ожидал увидеть её здесь – то есть, нет, её-то я увидеть как раз ожидал, ещё бесконечно издалека в темноте ночи я почувствовал запах непорочной девушки, – но я никак не ожидал, что она окажется прикована к стене в комнате высокой башни, а длина цепи позволяет ей обойти комнату, но не более того. Она даже не испугалась, увидев меня, хотя прекрасно поняла, кто я такой – слухи обо мне ходили по всему городку, люди вечерами запирали ставни и вешали обереги, стараясь спасти своих дочерей.
– Вы… – начал я неуверенно, и сам испугался своего голоса: мне еще не доводилось говорить со своими жертвами.
– Вы можете вытащить меня отсюда? – она бросилась ко мне, сжала мои плечи, от неожиданности я понял, что больше не могу владеть собой и вонзил клыки в её пульсирующее горло, вытягивая жизнь по каплям. Сам не знаю, как я нашел в себе силы отпустить её, ещё живую, что было совершенно не в моих правилах.
– Боюсь… у меня нет при себе ни напильника… ничего такого…
– Вы можете сообщить в полицию?
Эта просьба вызвала у меня невольную усмешку – хорошо же будет, если в полицию придет тот, кого считают умершим, да вдобавок тот, кого разыскивает весь город, чтобы вбить мне, наконец, в сердце осиновый кол.
– Гхм… я постараюсь что-нибудь сделать…
– Постарайтесь обязательно… а теперь поторопитесь, скоро рассвет… вам ведь нужно вернуться на кладбище?
– Ну