Пристанище пилигримов. Эдуард Ханифович Саяпов
боевик, но в одно прекрасное утро я проснулся несчастным… Что самое ужасное, я не видел никаких причин для расстройства – их просто не было. Я покопался в себе, но ничего не нашёл, кроме чудовищной космической пустоты, – этот вакуум разрывал мою душу в клочья.
Я испугался, забился под одеяло, накрыл голову подушкой и попытался за что-нибудь зацепиться, но всё, к чему я прикасался, рассыпалось в прах… Все духовные и материальные ценности были девальвированы. Моё тело распадалось на атомы. Самосознание перестало существовать, и это было самым ужасным проявлением фрустрации. Я перестал быть собой – я превратился в ничто.
Я никогда не был так близок к суициду. Теперь я понимаю, почему люди залазят в петлю, стреляются, выпадают из окон, топятся, травятся, режут вены, не имея на это видимых причин. Потом близкие не верят в самоубийство, ищут хоть какие-то мотивы и ничего не могут понять, ведь он ещё вчера был нормальным человеком – радовался жизни, строил какие-то планы на будущее, купил себе на лето резиновую лодку, и вдруг на тебе – выхлестнул мозги из дробовика. «А может, это убийство?» – подумают они и будут совершенно правы, потому что только бесы подводят человека к этому краю.
И вдруг до меня дошло: «А ведь ты умер, дружок… Душа не сразу покидает тело и не отправляется сразу же в иной мир».
«Твоя душа сейчас находится в непонятках», – заключил я и осторожно выглянул из-под одеяла… Я увидел серый потолок с раздавленными на его поверхности комарами и пыльную люстру с двумя уцелевшими плафонами, – перевёл взгляд в сторону, и откуда сбоку выдвинулся огромный гардероб с антресолью, у него в дверях были зеркала, в которых отражался потолок, противоположная стена и висящий на ней ковёр… «А я? Я отражаюсь?» – подумал я и начал медленно сползать на пол…
Я очень боялся, что могу не увидеть своё отражение и ко всему ещё провалюсь в эту бесконечную глянцевитую пропасть, из которой моя душа уже никогда не выберется. «Вот почему завешивают зеркала, когда в доме покойник», – подумал я, но тем не менее продолжал на четвереньках подползать к гардеробу. Мне было страшно, но любопытство было сильнее. Я увидел в зеркале свою опухшую морду, и меня слегка попустило…
На работу я в этот день не пошёл, а с самого утра начал пить. Бутылка водки заполнила эту пустоту, но ненадолго… Через пару часов абсолютного обморока я вновь открыл глаза и увидел тот же самый потолок с алыми пятнышками убитых насекомых. Я прислушался к себе и ощутил мелкую дрожь – этакую вибрацию, словно в моей черепной коробке работали перфоратором. Я подскочил с дивана и бросился в ближайший ларёк…
– Девушка, – обратился я к продавщице дрожащим голосом. – У вас есть водка дешёвая, но хорошего качества?
– У нас есть водка за червонец, но на бутылках даже нет этикеток, ни то что акцизных марок. Ну что рискнёшь?
– Она нормальная? – задал я наивный вопрос.
– А я почём знаю? Я её не пью и сама не разливаю.
Я навёл на неё