Автобиография большевизма: между спасением и падением. Игал Халфин

Автобиография большевизма: между спасением и падением - Игал Халфин


Скачать книгу
во время учебы – «служащий» может быть у того, кто только содержит<ся> на жалование от службы.

      Федотов: у т. Федулаева действительно социальное положение не определенное, но к этому нужно указать, что он 14 месяцев служил, полтора года занимался с/х, был 4 года в Красной армии.

      Многие соглашались, что «лучше узнать у самого т. Федулаева, куда он более склонен, т. к. социальное положение, до сих пор, у него еще не сформировалось». Партийный устав не предполагал, что студенты будут сами выбирать себе социальное положение, но Федулаев высказался по этому поводу: «Мое социальное положение до армии крестьянское, но если бы я оставался дольше в красной армии, то у меня социальное положение было бы уже своеобразное, именно – работник армии». На голосование были выдвинуты два предложения насчет социального положения Федулаева: «крестьянин» (за – 4) и «неопределенное, но связан с крестьянством» (за – 13). Федулаев избежал причисления к третьей категории. Его конторская, а затем просветительская работа не были продолжительными и не изменили его сознание[333].

      Долгие споры о различиях между «крестьянами» и «интеллигенцией из крестьян» говорят о неприятии последних. Крестьянин был труженик, производитель, чего сельский писарь или учитель не мог сказать о себе. Обратим внимание на подозрительность в отношении Кулеева И. Г. Он считал себя крестьянином, хотя до революции пользовался образовательными льготами. Как только анкета была зачитана на собрании партячейки Томского технологического института (22 ноября 1926 года), сомнения не заставили себя ждать:

      «Какую стипендию получал? От кого?» Кулеев отвечал ровно: «От земской управы в размере 15 рублей… с первого класса… как нуждающийся». Как попал в реальное училище? Так как «отец был в плену, а брат отца служил сельским писарем, и это давало повод к продолжению образования».

      «Мне не ясно происхождение, – критически высказался Неудахин. – Так как, крестьянин Саратовской губернии имеющий 10 десятин земли уже не бедняк. А так же, кто раньше получал стипендию? Я думаю, что [перед нами] та категория людей, которая имела связь с земством, но не крестьянин бедняк». Предложение оставить вопрос открытым до выяснения социального положения родителей Кулеева получило большинство голосов (50)[334].

      Образование могло вредить даже тем крестьянам, которые учились уже в советские годы. Партийную кандидатуру студента Сибирского технологического института Геращенкова Н. С. отклонили в октябре 1925 года, несмотря на его крестьянские корни: «Второй год в ВУЗе и, следовательно, он уже является интеллигенцией», – говорили о нем в партбюро[335].

      Смирнов Ф. М. из Ленинградского института инженеров путей сообщения пытался отмежеваться от интеллигенции как мог. Поступив в 1922 году на 1‐й курс рабфака, он подал заявление о приеме в число кандидатов РКП(б): «Райком постановил принять меня в кандидата по 3‐й категории, как интеллигента. Считаю такую постановку вопроса не правильной, прошу ходатайства бюро


Скачать книгу

<p>333</p>

Там же. Д. 117. Л. 76 об.

<p>334</p>

ЦДНИТО. Ф. 320. Оп. 1. Д. 19. Л. 10.

<p>335</p>

Там же. Д. 7. Л. 19.