Жесть. Сборник хоррор рассказов. Любовь Левшинова

      Целый день в голове был сумбур. В метро передо мной человек рассмеялся над шуткой из громкоговорителя, звучащей перед названием станции. Люди в вагоне запаниковали, но ликвидаторы появились быстро. Зараженного увезли.

      Поколению племяшки будет легче с этим справляться. У них не будет воспоминаний о прежней жизни.

      В садик я приехала только к восьми, торопилась в зал продленки, но замерла. В пустом коридоре эхом разнесся детский смех.

      Я нажала тревожную кнопку.

      Шла на непривычный звук, пробирающий до костей.

      Сашка сидела на ковре среди игрушек, рядом от смеха скручивалась ее подружка Лейла. На полу лежала воспитательница.

      – Саш… – голос от напряжения осип, поступающая истерика не давала дышать.

      Племяшка обернулась на голос. Белая юбочка была измазана кровью.

      – Она смеялась, а потом упала, – Сашка всхлипнула, я задушила в себе панику, сделала шаг вперед.

      Заливистый смех Лейлы резал по ушам. Ее ещё можно было госпитализировать. Но женщина… её смерть меняла все.

      Паразиты не покидают живое тело, только мёртвое.

      – Всё хорошо, – я осторожно приблизилась к племяшке, сквозь ужас пытаясь оценить ее состояние. – Русалка села на шпагат…

      Сашка мотнула головой.

      Я взглянула на потерявшую связь с реальностью Лейлу. Ждать бригаду помощи было нельзя. Тело мёртвой женщины может быть опасно. Неизвестно, как вирус заражает паразитов, спящих в нас.

      Я рухнула коленями на пропитанный кровью ковёр. Голова женщины была разбита.

      Хотелось кричать и плакать, но я обязана была спасти Сашку. Шанс был.

      Лейла смеялась.

      Но она была не опасна. А распахнутые в предсмертном ужасе глаза холодеющего тела – да.

      Природный инстинкт подогрел кровь. Пусть заражусь я, а Сашка выживет.

      Я взяла со стола железную линейку. Глубоко вздохнула, уронила на ковёр слезы безысходности. Дрожащими руками поднесла острым краем поддела глаз, сдерживая рвотный позыв.

      Кровь хлюпнула, ребро линейки разрезало жилы. Я плакала. Лейла смеялась.

      Нельзя было допустить, чтобы глаз растекся. Я протолкнула линейку глубже, сохраняя глазное яблоко целым. Выдохнула. Рычагом вытолкнула глаз из глазницы.

      Дернулась от омерзения, взяла его пальцами. Линейкой рубанула несколько раз по жилам, яблоко осталось в ладони.

      Времени раздумывать не было. Заражённые паразиты не могли выбраться только из живого тела. А Сашку надо было спасти.

      Разом запихнула глазное яблоко в рот.

      Желейная субстанция с привкусом гноя расползлась во рту. Я её проглотила, рвотная судорога два раза вернула прокушенный глаз в полость рта. Окунувшись в истерику, оба раза я его проглотила.

      Сознание кололо иглами ужаса, я снова взяла линейку в руки. Я заражена. Но Сашку спасти ещё можно.

      Звук, будто копаю землю, полную мясистых корней, заполонил сознание.

      На этом глазу жилы резались сложнее, я начала линейкой их пилить. Глазное яблоко в руке, как склизкая лягушка, дребезжало. Зажмурившись, я забросила его в рот. Сербнула, как спагетти, длинными жилами, втянув их губами. Постаралась, не жуя, проглотить.

      Сквозь зажатые пальцы на губах с рвотой вышла кровь, остальное я заставила остаться в желудке. Разрыдалась.

      Всё хорошо, я спасла Сашку.

      Всё было не зря. Лейлу и меня госпитализируют, Сашка будет жить. Оно того стоило.