Звёздочка моя новогодняя. Маргарита Южина
амом центре давно не мытых подмостков. – А скажу я вам, милейшие мои трупы…
Изящная девушка в первом ряду нервно перекинула ногу на ногу.
– Диночка, к вам это не относится, вы не труп, – быстренько извинился руководитель. – Это я не вам.
– А кому? – во весь рост поднялась пышнотелая тетка и уперла руки в бока. – Настенька, кого ты назвал трупом, дрянь такая? Уточни, я тебя просто умоляю!
Человечек крякнул, потемнел лицом и дернул на шее засаленный галстук. Он не любил, когда его звали Настенькой. У него было вполне гордое мужское имя – Анастас Борисович Кривору… Звездоруков! Нет, по паспорту он числился Криворуковым, но на всех афишах красовался его псевдоним – Звездоруков. А на столь звучную фамилию он имел право, потому что являлся художественным руководителем и режиссером небольшого театра в крупном, но, к сожалению, не столичном городе. Эх, ежели бы Анастас Звездоруков работал в Москве, разве таким был бы его театр?! Уж он-то развернулся бы! Поставил бы «Гамлета», «Короля Лира», свое любимое произведение «Вечера на хуторе близ Диканьки»!.. Хотя он и здесь все это ставит, но… не тот зритель, совсем не тот. Не ценят постановки, актерский состав, да и самого режиссера, прямо скажем, на руках не носят.
Даже любимая супруга Анжела Кузьминична вон чего творит – вскочила и при всех обзывает его Настенькой. Нет, надо срочно бежать в столицу… Но это потом, а пока лишь с трудом удалось выбить гастроли в районный центр на новогодние праздники. Условия, конечно, не медовые, но обещали неплохо заплатить. Анастас Борисович уже и задаток взял, и даже немножко уже потратил… Сугубо на производственные нужды, это ж надо понимать! Только как бы еще уговорить эту труппу отправиться на чес. Тьфу ты, на гастроли!..
– «Дорогие мои трупы» – это потому что находитесь в составе моей труппы. Но не хотите так, давайте иначе… Дорогие мои прихожане. – Главрежа понесло теперь в другую сторону. – Я имею в виду дорогие мои! Вы понимаете, какое плачевное финансовое положение гложет нас ежемесячно.
«Прихожане» недовольно зарокотали.
– А я вас понимаю! – вытянулся струной Звездоруков. – Но в других театрах и вовсе зарплату не выдают!
– Если ты про «Шило и мыло», так там у главного жена раз в месяц до Таиланда мотается. Где же всем денег-то хватит… – вызывающе заметила Анжела Кузьминична и принялась обиженно обмахиваться большим носовым платком в синюю клетку. – А я так вот еще ни разу не была! Хотя играю почти все ведущие роли!
– Анжела Кузьминична… – прервал ее начальствующий супруг. – Вы же понимаете, что сейчас люд не стремится в кузницу культуры! Они закапывают себя под компьютерами, смотрят постановки по телевидению и… беспросветно погибают во тьме – без луча света.
– Потому и погибают, что все ведущие роли играет Анжела Кузьминична, – заметил Василий Васильевич Чеботарев и смачно отхлебнул пивка прямо из бутылки.
Чеботарев в театре был и слесарем, и электриком, и столяром, и даже художником-оформителем. Естественно, он же выходил за сцену в качестве актера. И все это на полторы ставки. Поэтому Василь Васильич, чувствуя собственную незаменимость, позволял себе высказывать все, что взбредет в голову. А поскольку взбредала ему в голову исключительно какая-нибудь пакость, Звездоруков привык демонстративно не обращать на его замечания никакого внимания. Так оно удобнее получалось.
– В общем, не буду томить вас радостным ожиданием, скажу просто – у нас гастроли…
– Поди-ка опять в Запердыщево, – снова вылез Чеботарев, пытаясь на корню похоронить восторженный настрой главрежа.
– Да уж! Ну не в Париж! В глубинку! К чистым и светлым умам, не затуманенным расхлябанными постановками! Но… довольно пустого общения, – перешел к главному Звездоруков. – Лучше сразу оглашу список тех, кто едет в район. М-да… В очень культурную и весьма престижную деревушку.
Народ зарокотал. На носу Новый год, у всех уже практически яйца сварены для оливье, а тут гастроли нарисовались! Да еще и в глушь!
– А я не могу ехать, сразу предупреждаю! – вскочила маленькая, похожая на голодающего мальчика, тощенькая Женя Крутикова. – Я потому что беременная! И… и у меня двое детей! И еще муж есть!
Артисты загалдели. Вот ведь эта Женька – вечно чего-нибудь придумает! И все ей с рук сходит. Беременность какая-то. Можно подумать, беременные не могут передвигаться! Пусть едет!
– А я сразу предупреждаю, – набычился главреж. – Что вы, уважаемая госпожа Крутикова, тогда получите зарплату в конце следующего месяца… В новом году. В январе! Потому что в первую очередь я должен оплатить командировку и выдать премию тем артистам, которые не побоялись трудностей и…
– Я еду! – прекратила капризничать Крутикова. – Я осознала.
– Да вы издеваетесь?! – взревел Чеботарев. – Она там родит, а роды кто принимать будет? Снова я?! Не берем Женьку, вычеркивай ее, Борисыч!
– И в самом деле, Настенька, ну, какой из Чеботарева акушер? – пожала плечами Анжела Кузьминична. – Ты на его руки погляди. Это ж не руки, это ж лопаты!
– А кому-то нравится,