Невеста из ниоткуда. Андрей Посняков
да ни въехал, ни выехал. А Женька и не собиралась на лесовозе чужой лес красть. Просто придумала, как в старые, советские еще времена – по реке, по большой воде, сплавить. Как раз к пилораме-то бревна и приплыли бы – красота! Никакого лесовоза не надо, и…
Чу! Вот снова шаги, голоса… Ага – к околице подалися, вражины… Кажись, ушли… Теперь немножко выждать да поискать парней, одноклассников, кои как раз для дела и приглашены были… Тракторист, вальщик – не самой же Женьке тяжелой мужской работой заниматься. Хоть и первый разряд по туризму, а все ж – не девичье это дело, деревья валить, да и лесосплав – не девичье.
Колька Смирнов по кличке Смирненький ей и раньше нравился, в школе еще. После девятого он в ПТУ ушел, как раз на тракториста, водителя… Подбить его на авантюру удалось довольно легко: лес решили взять в заброшенной деревне, где когда-то давно жила ее, Женькина, бабушка. Напилить да подтащить к плесу – трелевочник в деревне, насколько помнила девчонка, имелся, пусть старый, но на ходу, осталось только залить солярку и бензина – для пускача.
Сказано – сделано! Женька всегда была девушкой решительной во всех отношениях: и с парнями, и просто – по жизни. Даже, пожалуй, решительной слишком… может, от того и все ее несчастья и беды? К примеру, сегодня вот.
Эх, Тяка, Тяка… Тяка – это от фамилии – Летякина – так ее свои – и не только свои – звали, Женька не обижалась.
Тьфу ты! Ныть-то зачем – вроде бы обошлось все…
Проводив глазами чужих парней, уходивших к лесу, девушка невзначай глянула в криво висевшее на стене старое зеркало в черной раме, затянутое паутиной, с трещиной. Глянула и неожиданно для себя улыбнулась. Из зеркала смотрела на нее красивая и юная синеглазая нимфа.
Девушка потянулась, провела ладонями по бокам… А ведь не уродина, слава богу! И фигуркою удалась – стройненькая, не какая-нибудь там коровища, и лицо… да все к месту, разве что грудь маловата… так далеко не все мужики от арбузищ силиконовых млеют. Грудь – да… Зато все остальное. Локоны темные, ресницы пышные, синие глаза. А если еще и вот этак, чуть исподлобья, взглянуть – да кто ж устоит-то? Даже вот тот… Одноногий Майк. Нет – просто Михаил, Миша. А что? Красота – страшная сила.
Бросив Колькину машину, до нужного места добрались довольно быстро – на байдарках. Деревня называлась Выдь-озеро, как и одноименный водоем, неширокий, но вытянутый в длину километров на пять, не меньше, из которого и вытекала бурая речка Выдь. С полдесятка заброшенных, полуразвалившихся изб, да две сожженных – и кому только нужно было их жечь? Верно, по пьяни, не иначе.
Тяка прищурила глаза: на самой круче, у леса, высилась знакомая с детства изба – бабушкина. Покосившаяся от времени, но вполне еще крепкая, с невысоким крыльцом и крытой серебристою дранкою крышей. Там, если что, и заночевать можно было.
Взобравшись на крыльцо, Женька с волнением толкнула дверь и, быстро миновав сени, оказалась в избе – печь с чугунками и прислоненным ухватом, пыльные домотканые половики, стол, самодельный комод с остатками посуды. Девушка, честно говоря, утомилась, хоть и шла-то с небольшим грузом. Парни тащили пилы и канистры, она же – продукты да водку, не так и много набралось, чай, не зимовать собрались. И все же к концу пути лямки-то плечи натерли.
Оставив рюкзаки в избе, пошли на околицу, мимо колодца с давно упавшим «журавлем», мимо ржавевшей рядом бороны и какой-то сеялки-веялки. Там же, за кустами, стоял и трелевочник, старенький ТДТ-55, рядом с которым на глинистой вязкой почве виднелись чьи-то следы, огромные и, такое впечатление, босые, что ли…
Колька со смехом забрался в кабину, потом вылез, полазал вокруг, поглядел… и со скорбным вздохом развел руками:
– А пускача-то и нет! Видать, сперли.
– Как нет? – захлопала глазами Женька. – Был же! При мне ж этот трелевочник ездил, лет пять назад… нет, семь…
– Семь, блин! – Сума тихо выругался. – Так, блин, и знал, что зря сюда тащимся. Главное, пилы еще тащили, солярку… вот дураки-то! Вот и следы…
– Это медведь ходил, – поежилась Тяка. Господи… медведя еще не хватало!
– Да при чем тут медведь? Мы из-за тебя…
– Тихо, тихо! – прикрикнув на своего дружка, Смирненький задумчиво посмотрел на девчонку. – А где река-то? Покажи. Ее-то, наверное, не сперли.
Реку не сперли, как текла себе, так и текла – бурная, дикая, с синей и холодной даже на вид, с закрутками грязновато-белой пены водою.
– Вот река, – стоя на крутом берегу, тихо промолвила Женька. – А вон – лес.
– Лес… – Колька вдруг рассмеялся, весело и громко. – Эй! А зачем нам трелевочник-то? Вон сосны-то, на самой круче растут – знай, пили да вали в воду. А, Сума?
– Хороший лес, – улыбнулся качок, со знанием дела осматривая высоченные сосны. – Сортимент! Река рядом – скинем! Если что, слегами скатим, недалеко тут. Эх, Тяка, зря мы солярку тащили! Ну, что, Колька? Попилим уже? Что-то сегодня, что-то завтра – чего зря-то сидеть?
– Верно говорит! – Смирненький взял девчонку за руку. – Ну, че ты, Женька? Видишь, как хорошо все, удачно.
– А