Книга Екклесиаста. Поэтическое прочтение Ветхого Завета. Валерий Белов
сует, всё суета.
Спешит в небытие за родом род.
Прошедшие свой путь смежают веки.
Земля лишь, неизменная вовеки,
До времени отсрочила уход,
Когда её Господь пошлёт в расход.
Восходит солнце, чтоб зайти опять
И снова торопиться к тому месту,
Где ранее Творец его подвесил
Сиять и гаснуть, заново сиять.
Не человеку то светило снять.
На юг, на север толщами слоёв
Гоняет ветер воздух, что есть силы.
Где самого б гулёну ни носило,
На круги он свои вернётся вновь,
Как первая беспутная любовь.
Текут все реки в море, но оно
Водой не переполнится. Водице
Предписано к истокам возвратиться,
Чтоб рекам течь. Иного не дано,
И миру лечь на дно не суждено.
В труде все вещи. Не насытить глаз
И слушанием ухо не наполнить…
Создать, разрушить, выкинуть, не вспомнить –
Всё это повторялось много раз,
И повторится, но уже без нас.
Что было, то и будет. Ничего
Нет нового под солнцем. Твердь просела,
Скрыв под собой и зёрна, и плевела.
И что б там ни пробило толщу вод,
Всё это уже видел небосвод.
Нет памяти о прежнем и о том,
Что будет, не останется в анналах
Истории. Добьют её вандалы,
Что вырубить не смогут топором,
То вычеркнут услужливым пером.
Екклесиасту слава и хвала.
Событий многих был он очевидцем.
И нам не грех прислушаться к провидцу,
Что мудрость ставил во главу угла,
Как высший дар, что власть ему дала.
«Я был царём. Мой Иерусалим
Простит меня за то, что в своём сердце
На мудрость я решился опереться,
Прознать под небом вечно голубым
Каким недугом этот мир томим.
Тяжёлое занятие дал Бог
Ученикам на осень упражненьем –
До верного оттачивать сужденья.
Дав мудрости служения зарок,
Я следовал ему насколько мог.
Жизнь проживая с чистого листа,
Сумел постичь, что истинно, что лживо.
Стремленье к славе смертных, страсть к наживе
На нет сведёт могильная плита…
Томленье духа всё и суета.
Кривому впредь не сделаться прямым.
То, чего нет, то счёту неподвластно.
От смерти не придумано лекарство.
Как острому не сделаться тупым,
Так Турции вовек не видеть Крым.
Я говорил уму и сердцу так:
Иных я возвеличился мудрее,
Все знания с времён гипербореев
Как мудрости вселенской тайный знак
Тибетский мне пожаловал монах.
Я предал сердце и свой ум тому,
Чтобы познать безумие и глупость,
Пороки человечества сквозь лупу
Исследовать, прочь сбросить, как хомут,
Условности и табу всех Лумумб.
Нерадостен был найденный ответ.
Премудрость людям хуже наказанья.
Томленье духа всё! Как на вокзале –
Бронирован и выкуплен билет,
А на душе одно покоя нет.
Запасы знаний – что верблюду горб.
И в мудрости большой полно печали.
Как мы когда-то в школе изучали –
Делением на правильную дробь
Познанье жизни умножает скорбь!"
Глава 2. С томленьем духа прав Екклесиаст
Сказал я в своём сердце: Дай добром
Себя я испытаю и весельем.
Прохожих созывал я полный дом,
На празднества смотрел, как на спасенье –
Ведь от хандры мир лечит доброта.
Но вышло, что и это суета.
О смехе я сказал: Глупее нет
Занятия. А о веселье молвил:
Что делает оно? Какой из бед
Поможет, если смех съедает молью
Наш скроенный из времени покров?
Чем громче смех, тем больше дураков.
Задумав тело усладить вином
И сохраняя мудрость в моём сердце,
Решил я в