Фонарейка. Мария Фомальгаут
того, чего так до сих пор толком и не видел.
– Таймбург? – спрашиваю без особой надежды.
Возница пожимает плечами:
– Легенды говорят, что да.
Отмечаю про себя, что сегодня мне повезло, если это можно назвать – повезло, Таймбург показал мне крохотный кусочек себя, огрызок колонн с неразборчивой надписью…
.
Я уже не спрашиваю то, что должен спросить, я спрашиваю:
– И что на этот раз?
По глазам вижу – они не понимают меня, они все, терпеливо поясняю:
– Где город?
– Какой, простите… город?
Вдох-выдох:
– Город Таймбург.
– Простите… первый раз такой слышим… Маленький городок, наверное… если бы вы нас про что-нибудь общеизвестное спросили, мы бы сразу же…
Хлопочут, очень хотят помочь мне, которого принимают за туриста, ищут город, которого…
Присвистываю, это новенькое что-то, тут одно из двух, или в этом мире Таймбург появится через тысячи лет, когда от моих костей не останется даже праха, или Таймбурга в этом мире не будет вообще, и даже если я наполню умы и сердца людей легендами и преданиями о Таймбурге, он так и останется в легендах.
.
– …я умер? – спрашиваю я.
Вспоминаю, что спрашивал об этом уже миллионы раз, и не получил ответа.
– Я – память? – спрашиваю я.
Получаю ответ что-то вроде памяти в квадрате, память памяти, вспоминаю, что спрашивал об этом миллионы раз.
.
…можете выбрать другое воспоминание.
Пытаюсь вспомнить, кто это говорит, не могу.
– Например… день рождения какой-нибудь…
– Когда я попросил на день рождения город?
– …или вашу первую любовь…
– …мимолетная встреча на пути к городу…
Кто-то с фантастическим терпением перебирает мою память, ищет тот день, когда я увидел город – память встает на дыбы, ржет, сопротивляется, не поддается, проклятая память, какого черта ты не даешь мне то, что я хочу взять. Пробую сменить тактику, пробую сделать вид, что мне неинтересен никакой город (опять этот город), что я вообще не знаю про город (опять город!) – память чуть-чуть приоткрывает очертания Таймбурга как раз настолько, чтобы тут же схлопнуть их снова.
На доли секунды.
На доли долей секунды.
Которых мне хватает, чтобы буквально ворваться в тот давно ушедший день, когда я был в Таймбурге, а я был, был, я помню это, иначе бы не было в памяти никакого Таймурга, – я врываюсь в город на своем верном Цезаре, я сжигаю город дотла, дочиста, так, что время не оставит даже руин, я ухожу от пепелища победителем, я вспоминаю…
– …вы убили город? – спрашивает кто-то никто.
– Я… – освобожденная память рвется с цепи, раскрывается дочиста, дотла, наваливается снежной лавиной и одновременно раскаленной магмой, я снова в битве за Таймбург, я снова победитель, идущий по белу свету и оставляющий