Сосновая крепость. Екатерина Аксенова
кспедиции. Ладно бы дед отправился в Африку, тогда я бы подумал. Но тундра! Где нет ничего, кроме оленей и комаров размером с оленей, нет уж, спасибо.
Зато мне достался город! Пустой. Летний. Только мой. Звучит как оправдание закоренелого неудачника, но меня вполне устраивал такой расклад. У меня был велик, бутылка колы, новенький скетчбук и плёночный «Никон». Я воображал себя этаким Бетонным бродягой, который скитается по городским джунглям в поисках себя. Романтично!
Я не то чтобы законченный интроверт – рядом с Романовским никакой интроверт бы просто не выжил, – но я люблю одиночество. Когда не нужно постоянно казаться кем-то. Быть классным, на позитиве и вот это вот всё. С Романовским это сложно вдвойне. Хорошо, что он загорает на своём Юпитере. Иногда от лучших друзей тоже полезно отдохнуть. Я могу спокойно гонять по пустому городу, слушать, как скрипит по бумаге маркер или щёлкает затвор «Никона». И никакой Романовский не ржёт над моей «старпёрской» привычкой снимать на плёнку.
Плёнка – не просто цифровой файл, это нечто живое. Ценное. На айфон можно щёлкать, пока он не треснет. А на плёнке максимум тридцать шесть кадров. Каждый особенный! И всё, что снято на плёнку, тоже становится особенным. Даже если это всего лишь чьи-то руки со стаканчиком кофе или золотые окна на закате. Плёнка умеет сохранять свет! Творить красоту из раздолбанных панелек. Сложно объяснить. Тот, кто никогда не пробовал, не поймёт. Это магия.
Так что я был вполне доволен жизнью. Пока мои планы не разрушили… куры.
– Рома, бабушкиных кур нужно кормить, – виновато сказала мама.
– А я тут при чём? Пусть сама их и кормит. Бабушка же на даче живёт! В чём проблема-то? – ответил я. А потом в голове закрутились шестерёнки – куры, бабушка, операция… – А когда у неё операция? – спросил я тут же, чтобы мама не догадалась, что я забыл.
– На следующей неделе, – вздохнула мама и потёрла переносицу.
Мне стало стыдно. Мне всегда становится стыдно, когда она так делает. Будто я надоедливый шестилетка, которому нужно объяснять элементарные вещи.
Я действительно забыл. Плановая операция на колене. Да. Точно. На следующей неделе.
– Я помню, – соврал я, – просто в числах запутался.
– Дедушка в экспедиции. Папа работает как сумасшедший, ему нужно сдавать проект. А я буду приглядывать за бабушкой после операции. Ей лучше особо не двигаться. Кто-то должен кормить кур… – мама замолчала. Типа я, как хороший мальчик, должен сам сделать выводы и предложить свою помощь. Но Бетонный бродяга сдаваться не собирался.
– А нельзя их куда-нибудь отдать? Или пусть соседи кормят? Это же птицы! Может, если отпустить кур на свободу, они вспомнят дикую сущность. Тем более на даче! Там же нет природных хищников, опасаться нечего.
– Нет уж, давай обойдёмся без диких сущностей. Ты же знаешь, как бабушка мечтала об этих курах, – мама снова потёрла переносицу. Два раза за пять минут. Плохой знак.
А я мечтал о вольном лете Бетонного бродяги. Как буду скитаться по опустевшим улицам, словно персонаж постапокалиптической утопии. С блокнотом и камерой. С единственной целью – сохранить последние следы исчезающей цивилизации. Прямо как дед! Может, стоило поехать в тундру? Но в тундре точно нет стеклянных переходов над шестиполосной дорогой. Где же мне наблюдать огненные закаты сквозь пыльные окна и думать о бренности всего живого?
Если что, это была ирония. Просто, когда тебе четырнадцать и у тебя нет планов на лето, это слишком стрёмно. Даже чтобы признаться самому себе. Поэтому я и выдумал Бетонного бродягу.
Ладно, ладно. Я не такой эгоист, как может показаться. Бабушка действительно мечтала о курах. Она выросла в деревне и всегда хотела туда вернуться. Вот только мой дед, профессор этнографии, каждое лето и так пропадал в затерянных деревнях и стойбищах оленеводов. Подобной экзотики ему хватало по горло.
В качестве компромисса бабушка с дедушкой купили дачу на озере Белом. Настоящую старую дачу. Яблони, сосны, вишни – полный комплект! Застеклённая веранда, увитая виноградом – классика!
Дача – это, конечно, не деревня. Но бабушка была довольна. Дело стало за курами. С покупки дачи прошло шесть лет, прежде чем папа построил курятник. Весьма сомнительное сооружение из старых дверей, кусков шифера и облупившихся досок: всякого хлама, который выбрасывали другие дачники.
Папа, конечно, мог купить нормальных досок или нанять строительную бригаду, но в последнее время он одержим идеей тотального ресайкла. Плюс сортировка мусора, макулатура, авоськи вместо пакетов и всё в таком духе.
Даже теплицу он построил из старых оконных рам. Которые подобрал… На помойке! Когда люди меняют окна, старые рамы складывают у мусорных баков. В некоторых стёкла остаются целыми. И тут подъезжает мой папа, уважаемый инженер, между прочим, и загружает уцелевшие окна в машину. В такие моменты хочется, чтобы кто-нибудь меня придушил. Лишь бы не видеть этого позора.
В нашем доме, как назло, часто меняют окна. Дом старый, зато в центре города. Но квартиры в нём на порядок дешевле, чем в стекляшке, где живёт Романовский. А район-то