Кабинет диковин. Линкольн Чайлд
уничтожают десятки подобных памятников.
Смитбек пробормотал несколько слов, призванных продемонстрировать его справедливое негодование столь безнравственными действиями строительных магнатов, и принялся за бифштекс. Он умирал от голода. Нигде в Америке не готовят бифштексы лучше, чем в «Кафе художников». Да и порции здесь приличного мужского размера, не идущие ни в какое сравнение с крошечными, слегка обрызганными соусом сооружениями в центре гигантской тарелки…
– Как ты думаешь, почему девушка зашила письмо в платье?
Смитбек оторвал глаза от тарелки, отпил из бокала красного вина, отрезал кусочек от божественного бифштекса и сказал:
– Любовное письмо, наверное.
– Чем больше я о нем думаю, тем более важным оно мне кажется. По меньшей мере оно может помочь нам узнать, кем были эти люди. Если одежда исчезнет, а тоннель перестанет существовать, нам этого никогда не выяснить. – Нора внимательно смотрела на журналиста, не притрагиваясь к еде. – Теперь я абсолютно уверена, что находка имеет археологическое значение, черт бы их всех побрал!
– Скорее всего, как ты сказала, там уже ничего не осталось.
– Рабочий день шел к концу, а я спрятала платье в глубине ниши.
– Они увезли его вместе со всеми остальными вещдоками.
– Не думаю. В дальней стене ниши было углубление. Туда я и затолкала платье. Они могли его и не заметить.
В глазах Норы загорелся огонек, который ему, увы, доводилось видеть и раньше.
– И не помышляй, Нора! – торопливо заявил он. – Стройка наверняка охраняется, а света там больше, чем на театральной сцене. Даже не думай об этом.
– Ты пойдешь со мной. Ночью. Я должна добыть это письмо.
– Перестань. Тебе даже неизвестно, письмо ли это. Может быть, там всего лишь квитанция из прачечной…
– Даже квитанция может послужить важным ключом.
– Нас там арестуют.
– За себя не ручаюсь, а тебя – точно нет.
– Как это?
– Я буду отвлекать охрану, пока ты будешь перелезать через забор. Твой вид не вызовет никакого подозрения. – По мере того как она говорила, огонек в ее глазах разгорался все ярче. – Да. Ты будешь одет как бездомный бродяга, который… ну, скажем… копается в мусоре. Если тебя поймают, то в худшем случае слегка намылят шею, а в лучшем – просто выбросят с площадки.
Идея Норы возмутила журналиста до глубины души.
– Я – бездомный бродяга?! Ни за что! Бродягой будешь ты.
– Нет, Билл, это не сработает. Я буду проституткой.
Вилка с последним кусочком бифштекса замерла у губ Смитбека.
Нора посмотрела на его изумленную физиономию и сказала:
– Ты закапал соусом всю грудь своего нового прекрасного итальянского костюма.
6
Слегка дрожа от холода, Нора выглянула из-за угла дома на Генри-стрит. Ночь выдалась прохладной, а ее мини-юбка и топик в обтяжку, мягко говоря, не очень согревали. И лишь толстый слой краски на лице придавал ей стойкости. Со стороны Чатам-сквер до нее доносился приглушенный шум