Закат рассвета. Элеонора Шах

      В мрачных сумерках последнего августовского дня две тысячи девятого года в атмосфере царила давящая тишина, а призрачная луна, выглядывающая из-за угрюмых туч, пугала своим зловещим видом. Не было слышно ни суеты ночных обитателей, ни дуновения ветерка – ничего, кроме ночных звуков, похожих на быстрые взмахи крыльев мотылька, только немного громче и тяжелей. Казалось, даже листья на деревьях и кустарниках замерли в предчувствии чего-то таинственного.

      В старинном шато Прованса уже очень давно не собиралось так много гостей. В глухой и с виду заброшенный, неприметный с дороги из-за вековых деревьев, замок стекались приглашенные со всех концов страны.

      Пожилой лакей в темно-синем камзоле, стоя у парадного входа, освещаемого факелами, тихим голосом приветствовал вновь прибывших, приглашая войти учтивым поклоном.

      Как ему удается помнить всех по именам и титулам?! Видимо, главная обязанность лакея состоит не в том, чтобы открывать и закрывать двери, а в том, чтобы знать всех и каждого в лицо: имя, статус – что дает возможность обменяться несколькими вежливыми фразами.

      «Как ваша дочь, лорд Артур?» «Спасибо, Бернар! Все хорошо».

      Снаружи замок не выглядел каким-то особенным или, как говорят, величественным. Он был небольшим по сравнению с другими постройками того времени. Мрачное здание со статуями злобных горгулий, восседающих по всему периметру крыши замка и зорко следящих за всеми, кто осмеливался вторгнуться на их территорию. Колонны вдоль парадной стены держали терассу второго этажа. Окна на первом этаже были наглухо заколочены досками. Грубые стены – выложены блоками из серого камня. И только листья дикого винограда, который за долгие годы покрыл практически всю площадь стен замка, хоть как-то сглаживали ощущение негостеприимности, исходящее от здания.

      Изредка освещаемое полной луной, в стороне от дома находилось заброшенное кладбище с покосившейся от времени оградой, выкованной несколько столетий назад. Одинокие могильные камни с почерневшими, едва различимыми надписями, несколько заброшенных склепов, редкие столетние деревья вдоль дороги, ведущей к главным воротам… Одним словом – жалкое зрелище, наводящее тоску на ценителей всего старинного и прекрасного.

      Но вся наружняя убогость замка Лакруа скрывала невероятную красоту внутри! Казалось, что при строительстве архитектор вложил в эту работу весь свой талант, мастерство и еще что-то мистическое. Из небольшой с виду постройки он сделал внутреннее помещение раза в два больше, чем оно выглядело снаружи.

      Входная дверь вела прямо в просторный холл. Напротив нее располагалась дверь, ведущая в тронный зал, из которого можно было попасть в другие залы. Они, сменяясь один за другим, уводили вглубь замка, восхищая гостей собранными в них произведениями искусства. По обе стороны холла шли коридоры. На первом этаже только здесь остались окна, хотя и заколоченные – все остальные по периметру здания изнутри были заделаны кирпичной кладкой, и сейчас уже трудно было определить их прежнее место. В коридорах находилось множество дверей, также ведущих в главные залы. На стенах между дверями висели старинные гобелены и картины. Две витые лестницы по обеим сторонам холла вели на второй этаж, где находились спальни.

      Массивная резная мебель из красного дерева, которой было по меньшей мере несколько веков, стояла во всех помещениях, за исключением тронного зала и зала для танцев.

      Потолок тронного зала был выложен мозаикой с изображением вселенной, которая поражала своей глубиной и бесконечностью. Великолепные хрустальные люстры свисали из-под потолка, бросая блики на все, что отражало свет, отчего тысячи звезд, усыпавшие весь потолок, таинственно мерцали. Колонны из серого пятнистого мрамора держали «небосвод», придавая еще большую грандиозность потолку над головами присутствующих. Стены были обтянуты плотной атласной тканью темно-синего цвета с маленькими красными цветочками. Казалось, что цветы растут прямо из стен. Как и в коридорах, здесь между окнами висели картины с изображением каких-то важных персон. Тяжелые складки драпировок темно-красного цвета плотно закрывали высокие окна.

      Камин в человеческий рост, один из многих в замке, был украшен художественной лепниной, в которой вырисовывались вензеля с цветами и лианами. По обе стороны от камина стояли скульптуры грифонов, возле которых не одно поколение обитателей замка позировало художникам, возложив руку на голову одного их них. Тяжелые позолоченные подсвечники и античные вазы стояли на камине и тумбах. Стулья с ажурными спинками и резными золоченными ножками, стоящие вдоль стен, были обтянуты бордовой тканью. Темно-серый, почти черный, гранитный пол, по которому ходили дамы в прекрасных платьях еще каких-то пару столетий назад, отражал происходящее, как огромное зеркало.

      Все здесь говорило о том, что владелец замка неслыханно богат и что жизнь в нем продолжалась всегда.

      Гости, одетые в старинную одежду, по одному, по двое тихо стекались в тронный зал. Старые знакомые вежливо кивали друг другу головой, кто-то тихо разговаривал, кто-то украдкой разглядывал присутствующих, одетых в бархат, шелк и меха. На головах