Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2. Лейла Б.
запятнанный кусок стекла был у меня в руках, я помедлила. Я всегда любила магию, испытывала азарт от экспериментов с ней и радовалась новым знаниям. Но сейчас меня мутило; от магии ли крови, истощения, чего-то иного или всего сразу – я не знала. Однако на меня смотрела вся моя стая. Да, они беспокоились за меня, но все понимали, что моя магия весьма полезна в нынешней ситуации. Я не могла позволить себе подвести их. Поэтому закрыла глаза и сосредоточилась на желании получить ответ на вопрос: «кто ты и где прячешься».
Теперь в кровавой пелене я видела Оливию. Она билась между сильными руками, крепко затянувшими на ее шее веревку, и с каждой секундой слабела. Убивая, Оллу испытывал… радость, но она слегка померкла, когда он заглянул в лицо мертвой Оливии и не увидел «красивой» гримасы.
Когда картинка сменилась, то первое, что я ощутила – это запах сырости и разложения, которые вызывали у Оллу ощущения дома. Он сдирал с Оливии кожу, думая о том, что этот его новый шедевр окажется куда эффективнее и впечатлит госпожу сильнее. Я отчетливо видела холодное подвальное помещение, по стенам которого были свалены кучи трупов, словно бы я снова очутилась в коридоре нижнего яруса склепа близ Клисхула. На полу стояла аккуратная, богато отделанная колба с красной жидкостью, а слева в углу находился то ли колодец, то ли сливная яма, где журчала вода.
На сей раз я не стала заходиться кашлем по окончанию действия заклинания, но меня все еще преследовал гнилостный запах подвала. Пока я рассказывала о сути своего видения, лишь Сайрис бродил по комнате. Он даже под кровать заглянул! В какой-то момент он подошел к нам и протянул… тканевую перчаточную куклу.
– Ты где это нашел? – спросил Велерус.
– За печью.
– Что это значит? – Гулльвейг с изумлением потянула руку к странной игрушке.
– Хотел бы я знать, – Сайрис нехотя отдал ей куклу.
Я не стала останавливать их, поскольку не увидела ни нитей магии, ни волшебных нитей в этой вещи. Но кукла вызывала интерес сама по себе. Она была сшита из мягкой ткани розоватого цвета, две большие серо-голубые пуговицы имитировали глаза, а толстые нити для обозначения волос заплетались в две косы и были… темно-фиолетовыми.
– Это ведь ты, – сказал Гулльвейг Сфинкс.
– Я вижу, но как такое возможно?..
– С нами играют, – скривилась я. – Думаю, здесь мы закончили. Нужно еще к убитому кузнецу сходить, осмотреться на месте…
– Ты как? – спросила Гулльвейг, убирая куклу себя к себе в сумку.
Я снова попыталась успокоить ее, и, когда она сделала вид, что поверила мне, мы покинули швальню. По пути к кузнице я старалась прятать лицо: опускала голову и держала полы капюшона. Не хотелось ни пугать как всегда покрасневшими от заклинания глазами жителей города, ни попасться на глаза высшим эльфам или тем, кто знал их и мог узнать меня.
Я шла и с досадой думала о том, что не увидела ни охранника, ни Оливию среди тех, из кого был сшит монстр, встретившийся нам при въезде в Конраку. Неужели, те десять жертв вообще не были нигде и никем не учтены,