Хорошие девочки должны быть умнее. София Хартманн
нравоучений, так и льющийся изо рта женщины, стоящей передо мной. За пеленой слез ее практически не видно, но я и так могу воспроизвести в голове все ее эмоции. Как она кривит тонкие губы, сводит темные брови к переносице, от чего морщинки на лбу становятся глубже. Мама кричит о том, что я должна быть умнее, должна подавать пример своим младшим братьям, что я должна, должна, должна… А у меня звенит в ушах с каждой секундой все сильнее, слезы текут по щекам непрекращающимся водопадом, а перед глазами темнеет – теперь я вижу только ее лицо, перекошенное от гнева.
В такие минуты мне нужно отвлечься, иначе случится непоправимое. Кажется, это называется «аффект», и преступления, совершенные в этом состоянии, наказываются мягче. И почему я об этом вспоминаю?
Я закрываю глаза и изо всех сил сжимаю пальцы, вонзая ногти в ладони. И начинаю считать: один, два, три, четыре, пять… Скоро мама поймет, что ее не слушают, и отвесит мне пощечину, но прежде я должна успокоиться, чтобы не ответить силой на силу. Ведь сейчас все иначе. Я должна показать ей, что больше не боюсь.
Я открываю глаза и сглатываю. Слезы больше не струятся по щекам, я лишь вытираю последние капли с глаз и смотрю на нее так ясно и прямо, как только могу со своего низкого роста. Мне никогда это не удавалось еще и потому, что мама всегда использовала свой рост для укрощения строптивой дочери. Но сейчас у нее не выйдет.
– Остановись, – я говорю это так громко и спокойно, что по телу прокатывается волна жара. Мне страшно, но лишь на мгновение.
Мама замолкает, глядя на меня удивленно, но все еще напряженно. И рука ее готова вот-вот нанести удар.
– Хватит, мама. Я больше не хочу это слушать.
– Неблагодарная дрянь! – ее голос срывается на визг, и она все-таки заносит руку, но я уклоняюсь. Теперь она стоит, глотая ртом воздух, отчаянно соображая, как ей вести себя дальше.
– Я выбрала свой путь, мама, – говорю я четко и громко, чтобы на втором этаже, где трусливо спрятались мои младшие братья, было слышно. Я выпрямляю спину и смотрю на женщину широко раскрытыми глазами. – И я выйду за него.
– Он погубит тебя… – бормочет мама, глядя на меня с испугом в ярко-голубых глазах. Они чуть ли не слезами наполняются, но я в них больше не верю. – Он погубит и тебя, и нас, Лиса. Его семья…
Я обрываю ее на полуслове, махнув рукой.
– Ни слова больше, мама. Иначе я больше не появлюсь на пороге этого дома. Ты знаешь, я держу свои обещания.
Мама замолкает и больше не говорит ни слова, пока я поднимаюсь на второй этаж, чтобы собрать вещи.
Глава 1. Ветер шепчет твое имя
Два года назад
Одиннадцатый класс стал для меня сплошным мучением, которое не прекращается до сих пор. Чем ближе ЕГЭ, тем отчетливее я ощущаю выгорание, которое никак не хочет признавать моя мама. Она, как и многие другие взрослые, считает, что все лечится «трудотерапией», хотя, казалось бы, перед ней уже семнадцать лет живет пример того, что этот метод не работает.
Прогнувшись в спине, я отклоняюсь назад, чтобы хоть немного размяться. Сидеть по десять часов в день за ноутбуком и конспектами – тяжело и больно, но необходимо. Ведь осталось всего три месяца, и я свободна! Наконец-то смогу пожать плоды своих трудов и спокойно учиться на бюджете.
Выбор направления будущей профессии я отвоевывала годами, в тяжелых дебатах и ссорах. Но в прошлом году мама все же сдалась и перестала настаивать на юридическом, позволив мне выбрать направление собственной жизни. А я… я мечтаю стать культурологом и работать в музее. Конечно, мама ни за что никогда не примет мое желание каждый день прикасаться к искусству почти что физически, поэтому главным аргументом в поступлении на направление Культурология стало то, что я смогу работать экскурсоводом где-нибудь в Италии.
Я прикрываю глаза и представляю, что моя мечта уже исполнилась. Вокруг меня картины и скульптуры, ожившая история мирового искусства, и я забочусь о них, ограждаю от невежественных людей, приходящих бездумно поглазеть на экспонаты.
Но голос младшего брата жестоко возвращает меня на землю, где я ученица одиннадцатого класса и еще даже не сдала ЕГЭ.
– Вася, дай ноут, а, – канючит брат, втиснув темноволосую кудрявую головешку в приоткрытую дверь.
Я закатываю глаза – как всегда невовремя! Хочется треснуть его по затылку и отправить восвояси, но тогда мне точно прилетит от мамы. Для меня до сих пор загадка, почему братьев она любит настолько, что готова единственную дочь наказывать.
Демонстративно выключив ноутбук через кнопку «пуск», я захлопываю его и протягиваю братцу с фальшивой улыбкой.
– Ты лучшая сестра на свете! – искренне улыбается Даня, прижимая компьютер к груди.
И мне вдруг становится стыдно за свои эмоции. Когда брат скрывается за дверью, я закрываю лицо руками и вздыхаю. Они ведь не виноваты в том, что мама ко мне так относится. Братья искренне любят меня и готовы практически в рот заглядывать, а я… я порой их ненавижу. И с каждым разом вина за негативные эмоции по отношению к ним становится все больше.
***
На