Три тысячи серебряников. Роман Голопятый
ебольшими оспинками соответствовала образу.
И пусть в этой истории она останется, например, Люсей – что может быть хуже?
Мы встретились на курсах «Мастер бизнес-управления» в университете. Мужчины в группе были похожи на рассохшиеся к осени деревянные скамейки в парке: крепкие, но слегка потёртые и облезшие.
Да нет – ну, нормальные рабочие мужики среднего возраста – помоложе и постарше – вокруг сорока. Не красавцы, не уроды. Кто бородатый, кто очкарик с сизыми прыщами, Лёша Коган – бодрый камчатский гейзер с вислыми буденовскими усами, флегматичный Саша-айтишник.
Каждый чуть при деньгах, но золотыми Rolex не мерялись, яхтами не хвастались, почти все на метро приезжали, а кто на машине, тот не выпячивал. Я самый модный был – на новом Mitsubishi Pajero. Ха.
Все знали, зачем пришли: подняться по шаткой карьерной лестнице, освоить новый уровень игры. А я? Я надеялся, что магические буквы – MBA – распахнут передо мной узорчатые двери, скрывающие высокие финансовые смыслы.
Работа приносила мне деньги, но редко – настоящее удовлетворение.. Как цепной пёс, я мог контролировать свою территорию, но сделать рывок дальше что-то всегда мешало. Я не пытался разглядеть изумрудные горизонты. Мне хотелось, чтобы всё шло легко – деньги приходили быстро, а усилий как можно меньше. Вгрызаться в корень, строить на десятилетия? Нет, не мой стиль.
Ловил первую прибыль, как голодный воробей, и быстро улетал дальше.
А что Люся?
Люся была мимозой на нашем бетонном фоне.
Она была другой. Не из этого мира, где все топают побелевшей от соли обувью по грязным улицам, а жизнь отсчитывается шершавыми рабочими днями и мелькающими выходными.
Она никогда не работала в бизнесе. И не в бизнесе тоже. Но что она делала в жизни? Вопрос зависал в воздухе, как лёгкий невидимый газ, заполняя паузы между её редкими репликами в разговоре
Единственная из нас дама. Одевалась безупречно. Ни золотых пряжек, ни ярких логотипов – каждая деталь вкус и элегантность. Ни разу не повторила костюма или обуви. Видно, денег не жалела. Или муж не жалел. Или кто?
Люся жила за гранью этой реальности, в пространстве, где время шло медленнее, а звуки мягче. Когда она появлялась, я начинал замечать, что в воздухе пахнет чем-то приятным – апельсинами или свежим ветром.
Люся была открытым окном в ночь, в вельветовую темноту, полную загадочных звуков и теней. Что там? Может быть, звёзды. А может, бездна.
Однажды я заметил, как она достаёт из сумочки блокнот. Тонкие пальцы аккуратно перелистали страницы. Там были рисунки. Простые, изящные: цветы, линии, наброски лиц. Она держала его так, будто он был частью её самой, чем-то личным, что нельзя показывать. Она оставляла нас за дверью, не приглашая внутрь.
#
Отсутствие практического опыта в бизнесе Люся компенсировала пчелиной кропотливостью. Занятия иногда пропускала, возвращаясь чуть согнутым ветром стеблем, но нагоняла упорно: просила конспекты, пыталась разобраться, задавала наивные вопросы.
Теорию впитывала, как сухая земля под летним дождём, лекции ювелирно пристрачивала к тетрадке – буковка к буковке.
Но практические задачи про деньги не любила. Ртутью в термометре отблескивала тревожным отражением, настойчиво уходя от обсуждений в таких беседах.
Однажды на перемене, сырым осенним вечером, мы вышли покурить на улицу. Достали сигареты, лениво помешивая кислый кофе деревянными палочками, одурело, после зубодробительной макро-экономики разглядывали мокрый асфальт. Запах прелых листьев перебивал даже табачный дым.
– Она ведь вообще не про бизнес, да? – заметил Саша-айтишник про Люсю, глядя в картонный стакан. – Даже когда старается разобраться – видно, что ей это не нужно. У неё, поди, и так всё есть.
– Ну да, вроде всё есть, – буркнул грубый Коган, тяжело опираясь на входную дверь, отчего стекло едва не треснуло. – Только не факт, что счастье там прилагается.
Лёша Коган занимался незатейливым бизнесом: штамповал грязно-серые шлакоблоки в гаражном подвале и продавал фермерам для строительства коровников, и сам напоминал массивностью и неотёсанностью свою продукцию.
– Она… как с другой планеты, – добавил прыщавый, похожий на состарившегося подростка Виктор, смущённо поправляя очки. – Даже непонятно, зачем ей наши курсы?
– А ты подойди и спроси, – хмыкнул Коган, глянув на него сверху вниз. – Слабо?
– Да ну тебя, Лёха, – отмахнулся Виктор, прикуривая.
На мгновение повисла пауза.
– Девушка интересная, – Саша чиркал пластмассовой зажигалкой, отворачиваясь от ветра. – Хочется… понять. Чем живёт вообще.
– Хочется, говоришь? – Коган осклабил крупные зубы. – Тогда торопись. Такие, как она, долго не ждут.
Люсина радиоактивная женственность неудержимо проникала в сердца. Сопротивляться было невозможно. Даже преподы и администраторы, как игрушечные зайчики, прижимали лапки и застывали с нарисованной улыбкой, когда она проплывала