Хорошая мама vs Плохая мама. Я не злюсь. Минна Дубин
интересованы в том, чтобы описать нашу реальность настолько подробно, насколько это возможно».
«Молчание и стыд заразительны, как и смелость, и речь. Даже сейчас, когда женщины начинают говорить о своем опыте, другие женщины выходят, чтобы поддержать их и поделиться своим. Выбивается один кирпич, за ним другой; прорывается плотина, и воды неистово несутся вперед».
Пролог
Материнский гнев – это злость, которая поистине ослепляет. Я пришла в ужас, когда периодические всплески ярости стали происходить каждый месяц, затем каждую неделю, а потом гнев поселился у меня под кожей, не переставая зудеть ни на секунду. Я пыталась утешить себя: мол, всему виной четыре месяца плохого сна и гормональный сбой после отлучения малыша от груди. Но спустя два года ничего не изменилось. Я все также хлопала дверьми машины, срывалась на мужа посреди супермаркета и старалась занять чем-то руки, чтобы унять злость и не поднять на кого-нибудь руку. В итоге никаких оправданий для неконтролируемой злости у меня не осталось.
Отчаянные времена требуют отчаянных мер. И тут на помощь мне пришел Google. Несмотря на то что иногда он может выдавать полную чепуху, тут он действительно помог. Набирая в поисковой строке «материнский гнев», я искренне надеялась, что не одна столкнулась с этим состоянием, что я не просто «истеричная стерва» (порой мы слышим эти обидные несправедливые слова о рассерженных женщинах, о женщинах в отчаянии).
И… да здравствует Интернет! В его темных и мрачных закоулках я отыскала эссе Энн Ламотт «Материнский гнев: теория и практика» (Mother Rage: Theory and Practice) от 1998 года. Сидя на диване, я читала его и громко смеялась в перерывах между рыданиями.
«В чужих домах мой ребенок обычно ведет себя как положено. Он не вытворяет всякие фокусы, не капризничает снова и снова до тех пор, пока родители его друзей, стиснув зубы, не попросят прекратить. Но в нашем доме он без конца надо мной издевается. И я буквально выхожу из себя»[1].
В своем эссе Ламотт рассказывала об оторванных кукольных головах и дверях, захлопнутых с такой силой, что фотографии и прочие безделушки падали на пол. Чем дальше я читала, тем больше узнавала себя. Мурашки по коже от прочитанного, но в то же время невероятное облегчение, ведь вот оно – доказательство того, что я вовсе не мама-монстр! Воодушевившись примером Энн Ламотт, я наконец-то выплеснула все, что накопилось, и облекла это в эссе, которое затем отправила в The New York Times. Его опубликовали под заголовком «Гнев: о чем молчат матери» (The Rage Mothers Don’t Talk About).
«Гнев живет во мне, заставляет ладони сжиматься в кулаки. Я хочу сорваться на ком-то. Я – это слезы, ярость и агрессия. Хочется кричать, рвать подушки, швыряться стульями и бить стены. Я хочу увидеть разлетевшиеся вокруг перья, опрокинутую мебель и дыры в гипсокартоновых стенах.
Если я начинаю злиться на трехлетнего сына, мне необходимо без конца повторять себе: “Только не срывайся на нем. Умоляю, не срывайся на нем”. Прикоснись я к нему в таком неадекватном состоянии, то лишь напугаю ребенка и сама сойду с ума от стыда. Я никогда не била своего малыша, но чувствую, что уже буквально на грани. И чтобы не пересечь эту грань, я, продолжая держаться из последних сил, сдергиваю с сына красный супергеройский плащ (застегнутый на липучку), подхватываю его на руки и резко кладу в кроватку. Если еще несколько лет назад, видя, как мать в автобусе шлепнула своего ребенка, я осуждала ее, то теперь только сочувствую. Поверьте, материнский гнев может изменить вас до неузнаваемости».
Сотни матерей со всего мира написали мне в ответ. Все послания сводились к одному: «Мне казалось, что я самая худшая мать в мире. Как же мне было стыдно!»
Стыд не любит быть выставленным на всеобщее обозрение. Но как только мы начинаем о нем говорить, дышать становится легче. Читая письмо за письмом, я ощущала, что мой собственный стыд ослабляет хватку. Наконец-то пришло время задуматься – что с нами происходит в первые годы материнства. Мы же должны быть счастливы, умиротворены со своим ребенком. Что и в какой момент пошло не так? Настал момент разобраться в происхождении материнского гнева.
Что если я и те другие женщины вовсе не «самые плохие матери в мире?» Что если мы все абсолютно нормальные люди, которые просто именно таким образом реагируют на неблагоприятные обстоятельства? Что если бы… материнский гнев воспринимался как распространенный культурный феномен, а не личная проблема каждой женщины?
Все эти вопросы заставили меня более глубоко задуматься о проблеме материнского гнева. На протяжении трех лет я беседовала с мамами со всего мира, мы обсуждали их чувства и эмоции. В основу этого текста были положены различные исследования (в области культуры, медицины и т. д.), а также опыт всех этих женщин и мой собственный. Так что моя книга поможет пролить свет на причины возникновения этого самого гнева и найти способы с ним справиться.
В первых нескольких главах представлены исследования социально-общественного контекста,
Здесь и далее, если не указано иное, – перевод Татьяны Шавронской.