Сухоцветы. Кира Брайан
а не денется. Ничего страшного не случится, если Ася вот так пропадет этой весной и оставит важные дела и проблемы. Сегодня она поставит в приоритет себя. Сегодня она сядет в этот автобус на сорок девять мест и укатит далеко за город. Ася не могла сказать, что это было взвешенное решение. Она могла бы по пальцам перечислить все такие решения, которые когда-либо принимала в своей жизни. Ася могла долго и судорожно выбирать, какую пачку макарон купить домой или размышлять о том, стоит ли ей пробовать молоко нового производителя. Но решение о поездке в деревню до середины осени она приняла сразу же. Не прошло и часа от поиска информации до заполнения анкеты. Ася решила, что она ничего не потеряет, если вот так сбежит. Ничего страшного не случится.
Сейчас она уже сидела на неудобном сидении у окна и пыталась распутать одной рукой наушники. Ася до сих пор судорожно прижимала папку с документами к груди, словно кто-то мог вырвать ее и рук и убежать прочь. Вот сейчас она распутает грязные белые наушники и обязательно уберет папку в переполненный рюкзак. Ася была безумно рада скинуть его с плеч и поставить рядом с собой. Всю дорогу автобусной площадки ей казалось, что лямки сейчас оторвутся и рюкзак со всеми вещами плюхнется в лужу. Ася уже успела пожалеть, что не последовала совету матери и не взяла с собой чемодан на колесиках, с которым она в детстве ездила в детский лагерь. Одно колесико там постоянно ломалось, но его можно было подклеить так, чтобы чемодан продержался еще чуть-чуть. Тащиться с ним сюда было бы тяжелее, зато спина не болела бы от давящих лямок.
Наушники зашипели, а потом замолчали. Ася вздохнула, понимая, что не получится насладиться скаченными песнями на мобильник. Она и забыла, что наушники сломались еще месяц назад, и упорно продолжала брать их с собой, повинуясь старой привычке. Оставшись без музыки, Ася выглянула в окно, чтоб посмотреть на других девушек, которые стояли в очереди перед автобусом и ждали свой черед, чтобы занять место поудобнее. Было бы здорово с кем-то познакомиться прямо в автобусе, чтобы потом до самого октября двигаться плечом к плечу. Но такое случается только в сериалах, а в жизни люди забиваются в самые далекие углы автобуса и надеются, что до конца поездки они так и останутся сами у себя на уме. Девушки все проходили мимо Аси и усаживались в конце автобуса. Когда все оказались на своих местах, оставляя Асю в одиночестве, к девушкам зашла та, что проверяла документы на входе в автобус.
– Добрый день, меня зовут Ксения Демьяновна, сейчас этот автобус отправится в Ахиллею – деревню, где вы будете проживать до шестого октября. На месте вам чуть подробнее обо всем расскажут, а сейчас попрошу занять свои места и не вставать до остановки, которая будет через полтора часа. – Она окинула всех взглядом и направилась к водительскому сидению. – Благодарю за внимание.
Ксения выглядела одновременно безразличной и задумчивой. У нее было вытянутое овальное лицо, темные прямые волосы, зачесанные назад, раскосые глаза и крупный прямой нос. Была бы Ася художницей, то непременно изобразила бы ее на картине. Не зная наверняка, она чувствовала от этой женщины запах железа, свободы и силы воли, которую явно не суждено познать Асе – совсем еще девочке с большими глазами, веснушками и пушистыми волосами, которые не поддавались укладке. От Аси пахло свободой и легкой беззаботностью, несмотря на то, что она уже давно не ребенок. У Аси всегда спрашивали паспорт в супермаркетах, когда она иногда покупала банку пива вечером, ведь ничего крепче никогда и не пила. Ася все еще задавалась вопросом, кем же стать, когда вырастет, забывая о том, что она уже давно выросла. Ася хотела бы стать взрослее, устроиться на настоящую работу, а не мельтешить официанткой между столов в сети кафе, носить белые рубашки и строгие брюки вместо рваных джинсов и растянутых футболок, собирать волосы в прилизанный пучок, а не расчесывать их пальцами, чтобы сильнее пушились. Ася могла бы стать взрослее, если бы разобралась, что это значит. Если бы знала, что это даст ей уверенности в своем счастье. А до тех пор, пока нет никаких гарантий, что тот стереотипный взрослый – это то, что ей нужно, Ася позволяла себе оставаться где-то между детской наивностью и графиком два на два с минимальными процентами от продаж.
Ася боялась строить предположения и заведомо ложные ожидания обо всем этом путешествии в глухую деревню с незнакомыми женщинами. Она не хотела создавать в своей голове немыслимые замки и грандиозные сюжеты, чтобы потом они разбились о реальность. Асе было проще вообще не думать о будущем, а в удовольствие разжевывать горькую таблетку прошлого, перекрутить под новым углом отношения с родителями и друзьями, заново поднять вопрос о правильности решения об отчислении. Хотя бы сейчас Ася могла себе позволить заняться самобичеванием. Несколько месяцев она убеждала себя, что поступила правильно. Не может быть ошибки. Если она так поступила, значит, так было нужно, и это обязательно приведет к чему-то хорошему. Но сейчас, оставшись наедине со своими мыслями на пути в незнакомое место, Ася впервые допустила мысль о том, что совершила ошибку. Ей следовало получить диплом и работать в конторе у маминой одноклассницы, потом обязательно выйти замуж за какого-нибудь друга подруги, нарожать ему детей и рассказывать всем о том, что они счастливы вместе и точно не хотите развода. Асе ни в коем случае не стоило