Тайна предсказания. Филипп Ванденберг
этих статуй отличала стать зрелой женщины, но при этом у них были детские черты юных девушек, как у Евы на Адамовых вратах или… у Фридерики.
– Фридерика! – воскликнул Леберехт. Святая Дева! Все каменные статуи изображали одну и ту же женщину – Фридерику. Это не было работой художника, который, восторгаясь вечной красотой, хочет запечатлеть в камне свою модель. Скорее это была работа одержимого, который не мог вполне насытиться своей моделью. Но Фридерика не была его моделью – она была его возлюбленной.
Даже если в тот момент Леберехту хотелось проклинать своего наставника, ненавидеть и поносить его, он не мог не подтвердить самого главного: вряд ли можно было бы объяснить сложившуюся ситуацию более наглядно и убедительно. Он разочарованно взглянул на Карвакки и коротко произнес:
– Я понял.
Карвакки смущенно усмехнулся.
– Если это может послужить тебе утешением, Леберехт, знай, что и я не единственный. Как я уже говорил тебе, красивая девушка никогда не принадлежит одному.
Юноша, нашарив в кармане монету, украдкой положил ее на стол, попрощался с мастером и через тяжелую дверь выскользнул на улицу.
К его печали примешивалось теперь разочарование, а к разочарованию – гнев. Жизнь в родном городе представлялась ему отталкивающей, омерзительной, невыносимой. Отупляющая работа на соборных лесах была ему отвратительна. Леберехт стремился к тому, чтобы научиться большему, чтобы больше уметь и больше знать, а всему этому в родном городе были положены пределы. Кроме того, у него не было ни одного друга, с кем бы он мог поговорить и спросить совета. Даже Карвакки, которому он до сих пор доверял безоговорочно, уже не казался ему человеком, заслуживающим доверия. Он, конечно, мог понять мастера: в конце концов, каждому мужчине хотелось бы обладать такой красивой девушкой, как Фридерика. Но неужели Карвакки никогда не смотрелся в зеркало, откуда на него взирало лицо стареющего повесы? А Фридерика, напротив, была еще почти ребенком. Как он только мог?!
Долгими осенними вечерами, которые после Дня церкви[20] стали казаться бесконечными, Леберехт возвращался в шумный трактир на Отмели, в свою комнатку под крышей, и штудировал книги, оставленные ему отцом. Он изучал латынь по трудам Цицерона, Цезаря и Овидия, арифметику – по некоему фолианту сорокалетней давности под названием «Линейные вычисления», вышедшему из-под пера Адама Ризе[21] из Штаффельштайна, а астрономию – по сочинению «Commentariolus», в котором член соборного капитула Николай Коперник делал странные заявления (например, он утверждал, что не Солнце вращается вокруг Земли, как это видно ежедневно на небе, но Земля вокруг Солнца, и что она ни в коем случае не является центром мироздания, как можно прочитать в Библии, а такое же небесное тело, как и многие другие).
Мысли, подобные этой, вполне годились для того, чтобы на ближайшее время лишить Леберехта сна, точно так же, как и тайные исследования бесстыдной плоти его приемной матери Марты,
В Баварии – церковный праздник. Празднуется в третье воскресенье октября.
Адам Ризе – мастер арифметики (27.03.1492 Штаффельштайн – 30.03.1559, Аннаберг).
Во многих источниках упоминается по фамилии Ries (Рис). Выражением «рассчитано по методу Адама Риса» математики часто пользуются и сегодня, чтобы подчеркнуть правильность арифметических результатов. Адам Рис по праву именуется «отцом современного расчета», поскольку его исследования и труды позволили заменить громоздкие латинские цифры арабскими.