Ни за какие сокровища. Вера Фальски
афишируя новооткрытую религиозность перед членами семьи, которые, как многие в их деревне, ограничивались воскресной службой и пожертвованиями. «Ни Богу свечка, ни черту кочерга», – не раз говорила мама. Ханка же со снисходительностью человека, который знает и понимает больше, чем простые смертные, смотрела на свою семью с сожалением. Однако у Эвы складывалось впечатление, что, хотя сестра проводит в костеле много времени, от духа христианского милосердия она далека. Бог Ханки был скорее строгим отцом из Ветхого Завета.
Услышав доносившиеся снизу крики, Эва решила, что пора вставать, надела халат и спустилась по лестнице.
– Не ссорьтесь, не сейчас, – тихо сказала она.
Ханка и отец посмотрели в сторону лестницы, удивленные ее присутствием.
– Эвочка, дорогая! – воскликнул отец дрожащим голосом и сделал шаг в ее сторону. – Как хорошо, что ты приехала. – Он обнял ее.
От отца воняло перегаром и сигаретами, но Эва не стала его этим сейчас попрекать.
Ханка фыркнула и закатила глаза.
– Ханка, перестань так себя вести, пожалуйста. – Эва высвободилась из отцовских объятий и взяла сестру за руку. – Не сейчас.
– Честно? Сказать тебе честно? Не умничай, потому что ты ничего не знаешь, Эва, – проворчала Ханка. – Приехала, посидишь минутку и исчезнешь, как всегда. Оставишь нас тут, только тебя и видели.
Эва почувствовала, что у нее горят щеки.
– Перестань, Ханя, не говори так. – Она попыталась погладить сестру по руке.
– Что, я не права? Ты посидишь, поплачешь, поторчишь на похоронах, чтобы деревня увидела, а потом снова полгода здесь не появишься. И знаешь что? Правильно, не приезжай, тут тебе не место. Пани магистр, чтоб тебя! – Ханка вырвала руку и выбежала из кухни, хлопнув дверью.
Марыся и отец молчали. Приступы бешенства в исполнении Ханки они наблюдали ежедневно, и это уже совершенно не производило на них впечатления. Эва сняла с запястья резинку и скрутила волосы в пучок.
– Это пройдет, – сказала она, взяла хлеб, сделала бутерброд с сыром и принялась молча есть. – Что с похоронами? – спросила после длинной паузы.
– Все уже улажено, – ответил отец.
– Семье ты звонил?
– Да, приедут. Тетка Халинка заночует у нас, так как не успеет на этот свой поезд.
– Понятно. – Эва налила себе чаю. – Хочешь еще? – спросила она молчавшую Марысю.
– Нет, спасибо. Я иду к Бартеку. – Марыся встала из-за стола.
Эва подождала, пока младшая сестра скроется за дверью, и спросила:
– Папа, а как Бартек это принял?
– Плохо, Эвочка, плохо. Ничего не делает, только лежит и спит. Он не хочет есть, не хочет заниматься. Ему хуже, и я не знаю, что делать. Хорошо, что ты приехала, он в последнее время постоянно о тебе спрашивает. Может, ты сможешь его как-то утешить, – ответил отец и замолчал, глядя перед собой невидящим взглядом. – Побудь с ним до того, как уедешь, ты нужна ему больше, чем все остальные, – закончил