Беги, если сможешь. Чеви Стивенс
все закончилось.
– Если все закончится, ничего хорошего тоже больше не произойдет. Пути назад уже не будет. – Я смотрела ей прямо в глаза. – Смерть – это окончательное решение. Ваши родители и муж, возможно, никогда не оправятся от этого удара.
– Зато им больше не придется обо мне беспокоиться. И папа не будет разочаровываться…
Не это ли привело ее в центр? Общество людей, готовых давать неограниченную поддержку и принятие, должно было показаться очень заманчивым. Хизер продолжала искать одобрения какого-нибудь авторитета.
– Вы можете вспомнить еще какой-нибудь период в жизни, когда у вас была депрессия?
– Когда я в прошлый раз пыталась покончить с собой, – бесцветным голосом ответила она.
– Если бы та попытка удалась, вы бы не встретили Даниэля, верно?
– Правда…
Во взгляде ее зажегся огонек интереса. Мои слова на шли отклик.
– Вспомните об этом в следующий раз, когда вам станет плохо. В жизни порой случаются чудеса. А что помогало вам раньше?
– Иногда мне хотелось покончить с собой, но я вспоминала, как сердился отец в первый раз, и это меня удерживало.
– А вам не кажется, что он мог сердиться потому, что боялся вас потерять?
– Ему на меня плевать. В следующий раз я попыталась специально, чтобы рассердить его. Чтобы он увидел, как мне плохо.
Она покачала головой. Это был печальный рассказ, но все же я была рада видеть, что к ней возвращается самокритичность.
– Вы, наверное, думаете, что я дура, – добавила она.
– Нет ничего глупого в том, чтобы добиваться любви своего отца. Но причинять себе боль – это не лучший способ.
– Ну, это в любом случае ничего не изменило. Они вернулись из путешествия, и папа отправил меня к психологу, а потом они дали мне денег и снова уехали. Он юрист, и все его обожают. – Ее губы скривились. – Но он никогда не проводил со мной время. Мама тоже. В детстве мне все завидовали, потому что мы богатые, но мне постоянно было так одиноко!
– Это должно было быть очень сложно. Одиночество только усугубляет депрессию, поэтому нам придется поработать над методами ее преодоления, хорошо?
– Но она же все равно вернется.
– Кто?
– Депрессия. Я так от нее устала.
Она взглянула мне в глаза, и от ее взгляда пахну́ло такой болью и безнадежностью, что у меня перехватило дыхание.
– Может быть, меня нельзя вылечить. Я пробовала все – антидепрессанты, йогу, психотерапию. Думала, что в центре мне помогут, но стало только хуже. Наверное, мне уже нельзя помочь.
– Вам можно помочь. Депрессия вернулась, потому что вы перестали принимать таблетки и понесли тяжелую потерю. Это очень сложная ситуация.
– Аарон говорит, что мы сами создаем свою боль и нельзя впадать в зависимость от таблеток. Можно приучить тело не нуждаться в них.
Я заставила себя глубоко вздохнуть, прежде чем заговорила.
– Многие нуждаются в лекарствах, чтобы справиться с депрессией.