Заклятие дома с химерами. Эдвард Кэри
курилась довольно легкая, против обыкновения, дымка.
И вот, значит, под эту синь над головой и с улыбкой во все лицо я и трясусь навстречу будущему, Дому лавровых листьев.
– Это еще не все? – спросила я.
– Далеко не все, – подтвердил он.
– И что… и мне найдется там место?
– Уже находится. В сию минуту.
– Ну и дела! – сказала я.
Мы с друзьями не раз судачили о том, как оно у них там, в том Доме. Но, конечно, никого из нас и близко туда не подпускали. Самое близкое, куда ступала нога любого из нас, это ярдов эдак сто от Дома, а дальше нам просто делали от ворот поворот. Дальше была только Семья. Остальным проход был заказан. И вот я – я! – в одном экипаже с самим Айрмонгером просто беру и въезжаю туда. Я Айрмонгер. За нами затворяются ворота, и дружище Каспер торопит меня внутрь. Там меня встречают конторки и бюро, люди с бумагами, непривычные звуки и непонятные трубы повсюду. И, снова-таки, всякие «клацы» и «лязги» и отдаленные «тупотупы»; народ сплошь в воротничках, при галстуках, и все как на подбор какие-то желтушные.
– Показали бы, что здесь к чему, – любопытствую я.
– Какие мы дерзкие, – хмыкает Каспер. – Ничего не трогать, следовать за мной.
Я последовала за ним по коридору; вокруг сновал занятый делами народ, все как один мужского пола. У двери, на которой было написано «К Форличингем-парку», мы остановились; интересно, что следующая дверь гласила: «Из Форличингем-парка». Прикрепленный к фрамуге, там болтался шнурок с колокольчиком. Каспер его дернул, послышался то ли скрип, то ли треск, он открыл дверь, которая вела «К…», а вовсе не «Из…», и мы вступили в комнатушку размером не более платяного шкафа. Тут он велел мне держаться за поручень. Как только я за него ухватилась, Айрмонгер дернул еще один шнур, свисавший с потолка, – где-то послышался звон колокольчика, и тут этот шкаф вздрогнул и пришел в движение. Пол ушел у меня из-под ног, мы просто падали и падали вниз, вниз, вниз; сердце подпрыгнуло куда-то под горло, а из нутра исторгся вопль. Все, подумалось, это конец, летим навстречу смерти. В следующий миг меня ослепила вспышка света, и широко раскрытыми от неожиданности глазами я увидела, что Каспер сжимает в руках что-то вроде скрученного из мешковины факела. Оказывается, он даже ни за что не держался, а стоял себе как ни в чем не бывало. Глядя на меня, он только усмехнулся и сказал, что переживать нечего.
Тут шкафокомната еще раз взбрыкнула и затихла – мы не шелохнулись.
– Где мы? – только и выдохнула я.
– Внизу, – объяснил он. – Глубоко внизу. Чтобы попасть наверх, иногда приходится ехать вниз.
Мы стояли на платформе. Рядом в обе стороны бежали рельсы. На стене висели указатели. Тот, который по центру, гласил: «Добро пожаловать на станцию “Дом лавровых листьев”». Стрелка в одну сторону подсказывала: «На Большой Лондон», а в другую – «На Айрмонгер-парк». У платформы под парами уже стоял паровоз. Меня быстро погнали вдоль состава сквозь толпу безучастно деловитых