Летящая по волнам. Елена Сантьяго
. – 512 S.
Часть первая
Барбадос
Весна 1652 года
1
Элизабет окутывала мгла. По черному небу неслись штормовые тучи, поглощавшие свет.
– Мамочка! – испуганно позвал ее Джонни.
– Тише, дитя мое. Все будет хорошо. Нам только нужно найти папу, и мы будем в безопасности.
Элизабет крепко взяла сына за руку, и они побежали дальше.
Буря бушевала. Ветки и песок кружились в воздухе, ничего нельзя было увидеть на расстоянии вытянутой руки. Ревущий ветер заглушал звуки, но Элизабет точно знала, что преследователи шли за ними по пятам – их разделяло всего несколько метров. Порывистый ветер хлестал по лицу, ноги спотыкались об обломки, которые вынесло штормом на берег.
– Остановитесь! – услышала Элизабет крик, донесшийся сквозь шквальный ветер. – Не бойтесь меня!
Но женщина понимала, что, если они остановятся, этот человек убьет и ее, и Джонни.
– Элизабет! – кричал Гарольд. – Не убегай. Я ведь люблю тебя!
Конечно, он лгал: злобный человек не способен любить. Все его чувства казались отражением ненависти, из-за которой он уничтожал любого, осмелившегося встать у него на пути.
Женщина обернулась и увидела блеснувший нож. Она подняла руку, пытаясь защититься, и вскрикнула.
В тот же миг возле нее очутился Дункан. Он обнимал ее.
– Ш-ш-ш. Все хорошо, любимая. Это всего лишь сон.
Элизабет, всхлипывая, наконец-то проснулась. Она прижалась к теплому телу Дункана:
– Я снова видела его! Он хотел убить меня и Джонни…
– Он гниет в могиле, Лиззи. Этот тип больше никому ничего не сделает.
Женщина сама видела, как Гарольд Данмор простился с жизнью в ту ночь, когда бушевал ураган. Но воспоминания все еще преследовали ее. Даже после смерти свекру удавалось проникать в ее сны и вселять в нее ужас.
Элизабет глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Близость Дункана помогла ей взять себя в руки. Женщина постепенно расслабилась.
– Придет время, и мы уедем отсюда, – пробормотала она, прильнув к мужскому плечу. – Мы и так слишком долго здесь живем. Я ненавижу этот дом! Он проклят.
– Это всего лишь дом.
– Это его дом.
– Он умер.
– Все равно. Это здание душит меня.
– Осталось всего три дня, Лиззи. Они пролетят незаметно.
Дункан свесил ноги с кровати, отодвинул москитную сетку и зажег свечу. Когда он обернулся к Элизабет, мерцающий свет озарил его широкоплечую фигуру.
– Так лучше?
Женщина молча кивнула, понимая, что будут новые ночные кошмары. Но сейчас она была рядом с Дунканом, в безопасности. Сын спал в соседней комнате. Если небо будет к ним благосклонно, вскоре они будут баюкать еще одного ребенка.
Дункан приблизился к жене и зарылся лицом в ее волосы.
– Все будет хорошо. – Он произнес это так решительно, что Элизабет поверила ему.
Они вместе прислушивались к шуму ночной непогоды. Деревянные ставни хлопали от порывов ветра, дождевые капли монотонно стучали по отливу.
– Скоро наступит новый день.
Дункан погладил округлившийся живот жены, коснулся ее располневшей груди. Его глаза мерцали в свете свечи, в улыбке было что-то дерзкое.
– Наверное, заснуть больше не удастся? Как думаешь?
Элизабет кивнула и ощутила, как его возбуждение передалось и ей, когда Дункан решительно, но нежно уложил ее на подушки и поцеловал. Он всегда знал, как отвлечь жену от дурных мыслей.
2
Элизабет направила кобылу на холм и бросила взгляд на маленькую укромную бухту. Жемчужина тихо фыркнула и замотала головой, принюхиваясь. Где-то неподалеку, в кустарнике, зашуршало какое-то животное. Элизабет, успокаивая, похлопала лошадь по шее.
Солнце висело низко, окрашивая море в медный цвет. В тропических широтах темнота наступала почти мгновенно. Недолгая игра огненных красок заката, от оранжевого и красного до темно-пурпурного, – и окружающий мир представал в ином свете. Потом все внезапно исчезало, лишь на морской глади виднелись нежные фиолетовые блики.
– Времени почти не осталось, – произнесла за ее спиной Деирдре. – Еще полчаса – и стемнеет.
Элизабет еще немного помедлила.
– Наверное, это в последний раз. Тридцати минут мне хватит.
Она решительно повернула Жемчужину к вершине холма, а юная служанка-ирландка, которая вот уже несколько лет сопровождала хозяйку во время конных прогулок, направила вслед за ней мерина, который раньше принадлежал Роберту.
Элизабет поймала себя на неприятных мыслях. Роберт был мертв, как и его отец Гарольд, но тяжелые воспоминания о нем продолжали жить в ее памяти. Его многоженство, вспышки гнева разрушили их брак, заключенный по расчету, превратили их жизнь