Рок на дороге. Владимир Васильев

      1. Who Do We Think We Are? (1973)

      До появления Димыча группа даже еще не обрела название. Не было и клавишника Пашки. А были…

      Было их пятеро. Давно и прочно, на уровне «семьи-родители» знакомые Андрюха Шевцов и Игорь Коваленко. Прибившийся к ним несколько позже Данил Сергеев. Приятель и сосед Андрюхи – Вадик Орликов, которого обыкновенно именовали просто «Малый». И недавний знакомец Данила, человек-иерихонская труба, Костик Ляшенко.

      Ну и, разумеется, Шура Федяшин – личность совершенно свихнувшаяся. Ну скажите на милость, кому еще паяльник может быть привычнее авторучки, как не психу?

      Впрочем, обо всем по порядку.

      Кто был молодым, тот знает этот странный зуд в руках, это непреодолимое желание взять все, что можно хоть с натяжкой именовать музыкальным инструментом, объединиться с приятелями, включить на запись простенький магнитофончик, недавно подаренный родителями и…

      У кого нет подобных какофонических записей юности? Когда к обычной акустической гитаре добавляются подушки и пуфики в качестве барабанов, крышки от кастрюль вместо тарелок и какая-нибудь экзотика для создания шумового фона, типа пищащего счетчика Гейгера, гордо именуемого «синтезатором»? Через это прошел каждый. Ну, почти каждый.

      Разумеется, и Димыч (в миру – Дмитрий Василевский) в свое время через это прошел. Отдельно от будущей группы; ему компанию составляли собственные друзья юности – Андрей Дроботов и Валерка Уца. Группа, помнится, звалась «Небритый кактус» и конкурировала с другими дворовыми группами, которые носили не менее гордые названия «Помидоры» и «Кожзаменитель».

      Основной состав будущей группы переболел страстью к какофоническим концертам сравнительно быстро. И к моменту знакомства с Димычем Игорь Коваленко уже являлся счастливым обладателем очень неплохой ударной установки брянского завода (подарок родителей), Малый – красной ромбической гитары «Стелла» средней паршивости, с которой он управлялся на редкость шустро и умело; Андрюха Шевцов успел обзавестись достаточно внятным басом «Тверь», который покорял с упорством маньяка. Ну, а Костик и Данил пытались петь.

      Димыча привел Шурик Федяшин, к тому моменту охотно взваливший на себя обязанности штатного инженера-электромеханика и оператора группы. Сказал как-то, слушая пока еще далекие от цельного звучания рулады:

      – Знаете, парни… Со мной в бурсе тип один учится. Димычем зовут. В радио он, говоря начистоту, ни хрена не рубит, но зато на гитаре играет. И – прошу внимания! – пишет песни. Мне нравятся, слышал как-то на мальчишнике.

      В этой компании песни пока пробовал писать только Костик. Успел он сделать лишь три; и если просто под акустическую гитару они еще худо-бедно звучали, то командный вариант не устраивал никого.

      – Веди, – после короткого совещания резюмировал Андрюха, выполнявший функции администратора и босса.

      На следующую репетицию Шура явился в сопровождении сутуловатого парня в круглых очках. В потрепанном чехле парень принес гитару – как оказалось, самодел. Самодел был куда лучше инструмента Малого. Назвался парень Димычем. Подключил гитару, примочку, взял несколько риффов. Цокнул языком.

      – Ну, – сказал он после этого, – показывайте.

      Коллектив не очень уверенно, но почти без сбоев сыграл «Беду земли».

      – Рыхло, – резюмировал Димыч. – Драйва не хватает. Какая там тема? До-мажорчик, да?

      Малый с готовностью нарисовал на бумаге обозначения аккордов.

      – Гитару твою пожестче надо. Металла в тембра подпустить. Сможешь, Шурик?

      – Не вопрос! – пожал плечами Шурик и принялся колдовать над микшерским пультом и эквалайзером. – Пробуйте!

      – Поехали! – скомандовал Димыч.

      Со второго квадрата его гитара вплелась в общее звучание. И – о чудо! – дотоле рыхлое и расхлябанное, оно неожиданно слиплось в довольно плотную основу, на фоне которой громыхал могучий голос Костика. Все натурально ахнули.

      Перед припевом, после ритмической сбивки, ритм-секция разъехалась: Игорь на барабанах протянул целый такт, а Андрюха направил бас в припев уже после двух четвертей. Костик растерялся, и вместо жесткого, подчеркнутого музыкой: «Нет! Я не хочу, что было так!» прозвучало нечто маловразумительное.

      – Стоп-стоп-стоп! – замахал руками Димыч. – Давайте определяться. Нот и вообще музыкальной грамоты я, извиняйте, не знаю. Поэтому объяснять буду на пальцах.

      Остальные музыкальной грамотой владели в той же мере, что и Димыч, а именно – вообще не владели. Но объяснения Димыча оказалось на редкость простым и доходчивыми; даже Андрюха, которому басовые премудрости давались с некоторым трудом, все понял с первого раза. Надо было просто посчитать в нужном месте про себя: «Раз, два, три, четыре»