Иван III. Новгородское противление. Роман. Александр Бабчинецкий
времена славяне жили в лесах и пещерах. Когда они обрели оседлость, тогда стали строить хижины; но в местах диких, уединённых и среди непроходимых болот. Узнав выгоды от земледелия и скотоводства, они получали всё необходимое для поддержания жизни: поля и животные снабжали их пищей; непроходимые леса охраняли жилища и нередко служили при военных событиях защитой. Жители тех краёв не страшились уже ни голода, ни свирепых зим, поскольку делали достаточные запасы, которые их и поддерживали до весны.
Возможно, именно поиски пастбищ для скота с давних пор вынуждали славян постоянно переходить на другие земли. Таким образом у них укрепился дух к открыванию и захватам новых территорий.
И в этой связи стоило бы сказать о повольничестве или ушкуйничестве6 – чистом продукте новгородской жизни. Именно в нём находила выход для своей энергии буйная и неугомонная новгородская молодёжь, которая не ведала, куда деваться со своею силою и молодечеством, все те, у кого душа просилась на волю погулять по белу свету.
Подобные ватаги ходили далеко от Великого Новгорода в поисках мест сбыта товаров, производимых ремесленниками и мастеровыми вечевой республики. А поскольку подобные группы были многолюдными, к тому же, и снаряжение да вооружение имели отменное, то у них были возможности покорять своей воле небольшие городки и крепости. К примеру, значительный по количеству людей отряд ушкуйников взял бесерменский городок на Каме, называемый Жюкомень (Жукотин). Повольники вышли на Волгу, спустились к Нижнему Новгороду, а затем прошли в Каму. Действия этих гулящих людей были направлены против восточных купцов: татар, армян и булгар.
Андрей Аврамьев прошагал к голубой ленте прохлады, чтобы наполнить котелок для ухи. Молодой мужчина присел над рекой, но затем встал на колени и раздвинул ладонями в сторону зелёные наплывы ряски; только тогда зачерпнул воду.
Мягко ступая по шелковистой траве, вернулся к разгоревшемуся костру и повесил над ним котёл с будущим варевом. Сделанное дело побудило организм к успокоенности. Глаза внимательно созерцали пляшущие на поленьях языки пламени. Огонь благоприятствовал воспоминаниям, словно бы призывая к размышлению о прошлом…
…Оно казалось поначалу ничем не омрачённым. Были у Андрейки мать и отец, жившие на Купецкой (Торговой) стороне Новгорода7 И поскольку Дорофей Аврамьев относился к житьим людям8, то есть к зажиточным, ибо происходил из старинного боярского рода, начавшегося ещё при Иване Калите, то проживал со всею челядью в доме в два жилья с надстройкою наверху. Перед входом стояло крыльцо с кувшинообразными колоннами и покрывалось остроконечными кровлями.
Андрей помнил, как шалил с детьми прислуги, бегая в нижний этаж через особую от крыльца дверь. Ступени его вели обыкновенно на террасу, называемую рундуком и огороженную балясами
Бесспорно, что слово «ушкуйники» происходит от слова «ушкуй» (ускуй, скуй, вушкул), которым обозначался особый род судна, отличный от обычных речных лодей. Ушкуи – большие речные гребные суда, пригодные для плавания по большим рекам. Они были легче, чем лодьи-насады, так что их можно было легко перетаскивать волоком
Новгород в старину делился рекой Волховом на две части: Купецкую (Торговую) и Владычную (Софийскую). На Владычной стороне было три конца: Людин, или Гончарский, Загородский и Неревский, а у Кремля – Околоток. На Купецкой стороне – два конца: Славенский и Плотницкий. Обитатели концов назывались «кончане», а обитатели улиц – «уличане». Концы и улицы имели свои веча – «кончанские» и «уличанские».
Житьими людьми назывались собственно те, которые имели свои дворы и оседлость в концах