День красных маков. Аманда Проуз
hphotography.info), по вине которого меня встречают разочарованные взгляды – ведь на его фотографиях я куда красивее, чем в жизни!
Моим мальчикам: папе, Саймону (любви всей моей жизни), Паулю, Симону, Ники, Люку, Джошу, Бену и Ною.
Моим девочкам: маме, Нэн, Джози, Эли, Эби, Стиви и Амели.
Моей самой лучшей в мире подруге – Кэрол. Она делает для меня так много и знает об этом… а ещё она умница, но не в состоянии заварить приличный чай – если мне не верите, спросите у Луи!
И, наконец, Генриетте – самой настоящей фее-крёстной, о которой можно только мечтать. Генриетта, этого простого слова недостаточно, чтобы выразить всю мою благодарность – спасибо.
Глава 1
Майор резко дёрнул одну манжету, затем другую, удостоверился, что они видны из-под рукава на десять миллиметров. Большим и указательным пальцем провёл по губам, откашлялся. Кивком указал сопровождающему сержанту на дверь. Он был готов.
– Иду! – крикнула Поппи в коридор, в очередной раз отметив про себя, что надо бы починить дверной звонок – под расхлябанным железным покрытием давно повредился механизм. Резкий, раздражающий звук уже вписался в ритм квартиры. Поппи окружала мебель, подверженная всевозможным хворям. Несомненными звёздами этого оркестра были скрипучая дверь в спальню, капающий кухонный кран и жужжащий вентилятор, который к тому же совсем не вентилировал.
Поппи улыбнулась, заправила волосы за уши. Это, наверное, Дженна, которая любила забегать к ней на обед. Их проверенная годами дружба позволяла многое – не нужно было спешно мыть посуду, прятать приготовленное в стирку бельё, даже переодеваться. Никаких секретов друг от друга. Поппи нарезала хлеб, посчитала рыбные палочки на гриле и разделила на два сэндвича – простая арифметика. Она ощутила прилив радости.
Дверной звонок снова задребезжал.
– Сейчас! Сейчас! – слизнув кетчуп с больших пальцев, Поппи рассмеялась над нетерпеливостью того, кто снова надавил на пластиковый кружок.
Бросив на стол видавшее виды полотенце, она через прихожую направилась к входной двери со стеклянной вставкой, непрозрачной, хотя это не вписывалось в интерьер и смотрелось неуютно. Поппи шла всё медленнее, вот-вот готовая остановиться, и напряжённо вглядывалась в фигуры за дверью так, словно её неотрывный взгляд был в силах изменить это зрелище. Сердце неровно забилось. Прижав к груди дрожащую ладонь, она старалась успокоить учащённый пульс. Чувство радости исчезло – теперь в животе застыл ледяной ком, наполняющий всё тело холодным ужасом. Поппи не видела силуэта подруги с неизменным конским хвостом на голове. За дверью были две фигуры. Двое мужчин. Двое военных.
Поппи не знала, вернуться ли ей в кухню и выключить гриль или всё же добраться до двери и впустить их. Не решившись ни на то, ни на другое, Поппи застыла посреди прихожей, чувствуя, как водоворот мыслей кружит в сознании, угрожая затянуть. От этого кружения можно было упасть в обморок. Поппи помотала головой, чтобы мысли пришли в порядок. Сработало.
Интересно, сколько они пробудут здесь, сколько времени всё это займёт? Нужно было съесть рыбные палочки и через полчаса, прихватив шампунь, мчаться обратно в салон; через сорок минут – уже приступить к работе. Ей подумалось – как странно, что самый обычный день может внезапно стать совершенно непредсказуемым. Она знала, что запомнит его до мельчайших подробностей, которые обычно забывались на следующее утро; каждая минута навсегда въестся в её память. Запомнит, как согнулись и закоченели большие пальцы ног в мягких красных носках, как трещал и шипел обед на гриле, как шум телевизора внезапно стал слишком громким.
Разглядывая неясные очертания ещё незнакомых мужчин, Поппи почему-то думала о том, что дома не прибрано. Лучше бы она сегодня не готовила рыбу. Потом Поппи не раз удивлялась, почему в такую минуту волновалась о каких-то мелочах, ведь причина визита была куда серьёзнее ароматов кухни и неровно лежавших подушек.
По телевизору шёл «Коломбо». Поппи не смотрела – ей просто нужен был звуковой фон. С тех пор, как ушёл Мартин, она первым делом, возвращаясь домой, включала телевизор или радио. Всё лучше, чем сидеть в тишине. Этого Поппи терпеть не могла.
Снова вглядевшись в темноту, она удостоверилась, что за дверью именно две фигуры, и нехорошее предчувствие того, что было и так ясно, стало ещё сильнее. Правила известны – когда новости хорошие, присылают письмо; звонят, чтобы сообщить о незначительном происшествии. Если приходит человек в форме – случилось страшное. Если двое – самое страшное.
Поппи рассмотрела силуэты по ту сторону двери. Один – простой солдат, ясно по головному убору; второй чином повыше, офицер. Их фигуры были Поппи незнакомы. Она понимала, что они ей скажут, раньше, чем они вошли, раньше, чем произнесли хоть слово; их позы были неловкими, напряжёнными.
Взгляд Поппи упал на картонную коробку под кроватью. Там лежало нижнее бельё – откровенное, кружевное, выбранное для неё Мартином. Теперь Поппи всё это выбросит, оно ей больше не нужно – больше не будет годовщин, дней рождения, волшебных воскресных дней, когда весь мир сводился к прямоугольнику матраса, уголку подушки