Транзит: Звёздная Гавань. Сквозь ложь – во сне. Somnia Amentia
>
Задаются вопросом – откуда именно?
Что ими двигало и с какой целью?
Они появились, как миссионеры, неся с собой технологический рассвет, общим благодетелем всех малоразвитых рас.
Красивые слова – Великим Единением, безупречно выгодным, необходимым.
Щедрые торговцы, коим доверили свои тайны, отплатили эскадрами.
Великими армадами, за считанные часы, затмившие дневные блики.
И после, под грохоты марша, победоносно пройдя, неумолимо прокатившись, порабощая ранее прекрасные миры.
Гордо называя себя – Люди, в своём ненасытном безумстве, они уподобились машинам.
Сотнями тысяч идя напролом, осушая и пожиная плоды иных цивилизаций.
Испарились океаны, прекратила плодоносить почва, с годами становясь только холоднее, покрывая наростами льда, некогда живую Эю.
Культура жителей рассеялась, сменившись причудливым языком «хозяев», поставив за место себя надзор и верховенство человека.
Выбор их пал на адамантийцев, пожалуй, последних из всего разнообразия населявших народов Еридана.
В этом выборе, не было любви или сострадания.
Скорее, из-за некой отдалённой схожести.
Построения общества или обычной, начисто лишённой других способности – подчинения.
Незамысловатый термин, позволяющий сделать уже следующее поколение более покорным, идущим на все уступки.
Последующее, шедшее за этим, ещё больше, и так до бесконечности, вплоть до полного, тотального контроля.
Создав специальные резервации: крохотные микрорайоны, тисками вставленные в утробу человеческих городов и отданных самим себе.
Как в муравейнике, вечно царящая суматоха.
Кавардак из выбитых окон, осыпающихся стен и без должного ухода зданий.
Вкуса грязи и такого же кислого болотного воздуха, чем мог насладиться любой проживающий здесь.
По рождению, приписывая каждому личный код, бумагу о заранее заготовленном имени, месте проживания, пожизненной работы, роли и свода правил.
Кто-то уходил в пять утра на черновые, недостойные по меркам Великого Единения человеческого труда, работы.
Другой, мог служить по дому, ублажая своих хозяев, в частности занимаясь всем тем, что, и обязаны были делать Люмпены.
Ежедневно, под два раза: утром и вечером.
На протяжении жизни, одним из более важных обязанностей, входило прослушивание транслируемого исключительно ради Люмпенов – Великого Единения.
Набора отборнейшей пропаганды, вечных слов о: улучшении жизни, скорых переменах, больших свобод, конечно ненависти к врагам, безграничной любви и благодарности хозяевам.
Где, врагами зачастую выступали представители других государств-планет, а так же мнимые внутренние враги, желающие развала и невзгод.
Имевшие множество лиц, одеяний, однако, всегда без конкретных имён, уточнений их поступков и действительно, существовавших ли в реальности.
Покорённые и униженные, чьё неравенство всегда подавлялось.
Оставляя самых глупых, запуганных до психического отторжения мыслей.
Неравенство их лежало в самой природе, являясь неизбежным следствием.
Через пару поколений, наконец, окончательно искоренив данную заразу.
Ещё громче, ещё чётче Великим Единением твердя.
Нам не нужны творцы, нам не нужны изобретатели, нет надобности в философе и интеллигенте.
Мы все равны. Все как один обязаны повиноваться, осуждая иных, придерживаясь – незыблемых постулатов заразившего всех нас человеческого прогресса.
Вот, тот неловкий взгляд, неверное движение или просто громкая интонация голоса в слове.
Тебе дают пощёчину, орут, морально уничтожая, заковывая в кандалы правил, затем перерастающие в своё физическое подобие.
Ведь так было всегда, как гласило из истории хозяев.
Рождённые должны служить, выросшие должны восхвалять, а умирающие… умирать, как им и полагается.
У Люмпена не может быть прав, он не может заводить семью, не может иметь личного дома, проживая в положенных тесных общежитиях, каждую неделю составляя детальный отчёт о своей деятельности в службу ИНнадзора.
Потому что, так было всегда и так будет.
Как и он, как и его родители, и их родители до них.
Спустя уже возможно сотню лет, со дня «освобождения», Аден повторил туже, глупую ошибку.
На ногах его громоздко повисли цепи, сковывая и с каждым долгим шагом, протаскивая за собой следом пудовый шарообразный предмет.
Остановившись на секунду, он взглянул по левую от себя сторону.
По узкой линии конвейера, двигая ровные ряды