Стихи. Иосиф Прекрасный

      Когда товарищ прокурор,

      Если таковой имеется,

      Намекнёт насчёт грозящего мне срока,

      Я с видом красноармейца,

      Достающего агитку с речью Ленина,

      Извлеку из кармана мятый листок —

      Вот, мол, моя индульгенция,

      Больше мне ничего не надо,

      Это всё, что я написал.

      И товарищ прокурор, посмотрев на меня

      Взглядом настоящего ленинца,

      Скажет:

      «Ну что же, даже

      Иные из гениев писали гаже.

      Замечу, однако,

      Что никакие два знака

      Не различаются на письме».

      И во время оглашения приговора,

      Моего приговора,

      Его лицо —

      Прекрасное лицо товарища прокурора —

      Ничуть не изменится.

      О Боже правый, не лишай меня

      Желания, истраченного зря,

      Ни летней тьмы, ни солнца января,

      Ни роскоши безоблачного дня.

      О Боже правый, у тебя в руке

      Есть имя вечера, его я знаю сам —

      Как сын земли, продлённый к небесам,

      Как пепел, расцветающий в реке.

      Мой друг, ты будешь мной, пообещай,

      Пусть звери леса к нам с тобой придут

      И принесут хрустальную звезду

      Для нашего волшебного плаща.

      Так в поцелуе пропадает слово,

      Так погибает видимость любви

      В объятии, которое готово,

      Ломая кости, выдохнуть: живи,

      Страшись, беги и возвращайся снова;

      Так истина уходит между строк —

      Два лёгких шага до последней двери;

      Так замолкает неспособный верить,

      Сам от себя отрекшийся пророк;

      Так светоч мира разрезает масло

      Июльской ночи, ибо под окно

      Приходит время и стоит безгласно;

      Так звонко замыкается звено,

      Так размыкают маленькие руки

      Чужие дети на большом холме,

      Так гаснет день, так замолкают звуки,

      Так новый день рождается во тьме;

      Так музыка из той безмолвной бездны

      Проходит путь и льётся через край;

      Так тезис умирает антитезой,

      Так беспричинно существует рай.

      Так ты вернёшься, прошагав по лужам,

      Ты – это я, сказавший сам себе:

      Возрадуйся! ты никому не нужен,

      Ты только и заметил, что судьбе

      Самой себя избегнуть невозможно,

      Что пить огонь – весьма неосторожно,

      Что истина скитается под кожей

      С царапиной на высохшей губе.

      Дорогу, ветер, сад и солнце

      Шутя, рисует божество.

      И ничего не остаётся,

      Не остаётся ничего.

      Ты сам всего лишь, как ни странно —

      Его рисунок на песке,

      Лишь строчка из его романа,

      Забытого на чердаке.

      Он бросил на седьмой главе,

      Поскольку наступает лето —

      Он мальчик, он играет где-то

      И ловит бабочек в траве.

      Я шёл один в пустыне каменистой,

      Под звёздами сверкающими. Тьма

      Меня не поглотила; только мысли

      Росли из неусыпного ума.

      Я шёл один среди остывших скал.

      Я пить хотел, но влаги не искал,

      Боясь в своем увидеть отраженьи

      Не мысли прихотливое движенье,

      Не радость сна, не горечь пораженья,

      А истины зияющий оскал.

      В ночи я шёл, из ночи я бежал,

      Бежал от вещи, что во тьме кричала,

      Бежал от сил, которым нет начала,

      От совершённых мной великих дел,

      И от того, что совершить хотел,

      От мыслей, прорастающих на дне,

      От истины,