Опыт восхождения к цельному знанию. Публикации разных лет. С. В. Гальперин
ощущаемый им богоданный напор интеллектуально-духовной мощи, который не могут ослабить даже бурные события, потрясшие Россию: «Самостоятельная русская философия, поднявшаяся на высокую ступень апокалипсической напряжённости, уже стоит на пороге нового откровения, возможно, также и новой кристаллизации этого откровения…».
Высокое гражданское мужество А. Ф. Лосев проявляет в период жестокого подавления свободомыслия: выпускает в свет (1927 г. – 1930 г.) восемь книг, содержание которых резко расходится с господствующей в стране идеологией. В 1930 году его арестовали, следом за ним – жену Валентину Михайловну, единомышленницу и помощницу как в научных делах, так и в религиозной жизни. Он испытал кошмар Белбалтлага, где почти ослеп. После возвращения в Москву (1933 г.) Лосев был обречён на многолетнее молчание. Печататься он начал лишь после смерти Сталина, издав до конца жизни около пятисот работ в области филологии, эстетики, лингвистики, культурологии, истории, в том числе несколько десятков монографий. Лосев широко известен как автор фундаментальной «Истории античной эстетики».
Но именно в «ранних» трудах кристаллизовалось откровение, некогда предчувствуемое им. Они дают возможность не только по-новому осмыслить и почувствовать реальность, но и выявить волшебную связь времён в смутные годы конца настоящего столетия с культурно-духовным Ренессансом России начала столетия. Давайте же прикоснёмся к неисповедимой тайне, оставленной нам в наследие последним мыслителем серебряного века, лежащей в основе его цельного знания.
Тайна смысла
С самого раннего детства мы стараемся понять окружающий мир, задавая бесчисленные «что?», «как?», «почему?». Но ведь любая вещь, составляющая мир, есть прежде всего именно она сама. То же относится к миру в целом. Такую исходную позицию предлагает и Лосев: «Где этот мир? Каковы его свойства? Существует ли этот самый мир? – спрашивает он. – На все эти вопросы я могу сделать только указательный жест, и – больше ничего. Вот он – этот мир, говорю я, показывая рукой на всё окружающее. Каков он, этот мир? Вот он каков, говорю я, продолжая пользоваться тем же самым жестом».
Человеческий разум издавна отошёл от подобного восприятия. Он начал придавать вещам определённый смысл, который так и называется – определение. И в науке, и в житейской практике без этого не обойтись. Но выявить, что представляет собой вещь (о-пределить её), – значит установить границу её смысла, предел её значимости. А как же быть с тем, что вещь всё же «именно она сама»? Привычная для нашего общества философия предлагает не ломать над этим голову и прибегнуть к категории «материя». Но ведь мы имеем дело не с философской абстракцией, а с неисчерпаемой в своих свойствах материальной вещью.
Между тем решение проблемы необычайно просто, и мы по мере надобности прибегаем к нему, хотя и не строим на этом своё мировоззрение. Как часто упоминаем мы о «душе» и о «теле» (и не только по отношению