Атаман ада. Книга первая. Гонимый. Виктор Григорьевич Усачёв
глянул, что грек со страху прямо прирос к полу.
– Где, где этот молокосос?! – заорал хозяин.
– О…о ком изволит говорить барин? – поспешно спросил грек, одновременно радуясь, что хозяйский гнев направлен не на него.
– О Котовском… где эта каналья?!
– Послан мною в Бэндэры… продать партию свиней.
– Вот как… свиней! Ну, я покажу этой свинье как… как…
Скоковский осёкся, искоса глянув на управляющего – не всё надо знать слугам, все они канальи! Но его месть будет жестокой… о-о, он сумеет придумать месть! Он уже совершенно не владел собой, он готов был уничтожить молодого нахала, наставившего – он ни минуты не сомневался в этом – ему рога… о-о, дорого же заплатит этот практикант!
Управляющий совершенно не понимал, чем провинился Котовский, но раз барин так считает… то он готов выполнить его любое распоряжение по этому практиканту, потому и смотрел на своего хозяина преданно и выжидательно.
Наконец, с трудом взяв себя в руки, помещик махнул рукой, подзывая его к себе, и вполголоса сказал:
– Слушай сюда… сделаем так…
Григорий, тем временем, ни о чём не подозревая, возвращался, как всегда верхом, из Бендер, радуясь удачной продаже партии свиней. В кармане у него лежали 77 рублей! Несомненно, управляющий будет доволен. Но все мысли его были только о ней – сегодня он успеет на занятие, сегодня вновь он увидит и услышит её!
Прибыл он уже под вечер, во дворе поместья было необычно тихо, не было привычной суеты, но это его, занятого своими мыслями, никак не насторожило.
Но только он вошёл, ведя в поводу коня, в конюшню, как на него разом набросились слуги, повалили и, стащив верхнюю одежду, начали вязать. Григорий, ошеломлённый таким неожиданным нападением, даже не успел оказать никакого сопротивления. Его, связанного по рукам и ногам, бросили на грязный пол, крепко держа за руки и за ноги.
И тут появился барин с арапником. Хлестнув наотмашь Григория по спине, он приказал:
– Всыпать мерзавцу!
И тут же один из слуг начал охаживать Григория кнутом.
– Б-барин! – закричал Григорий. – За что?!
– За что?! И ты, сукин сын, смеешь ещё спрашивать?! За твои занятия… немецким. Ты у меня сполна получишь!
Григорий всё понял, и ему стало горько и обидно… за неё. Он даже не чувствовал боли, пусть бьют, лишь бы её не трогали… о-о, как жестоко ошибается барин!
А барин, со злорадным видом, радостно кивал каждому удару кнута. И если тело Григория наполнялось болью, то его тело наполнялось радостью мести.
Закончив порку, полубесчувственного Григория рывком подняли и куда-то потащили. Скоковский ещё не полностью утолил жажду мести, придумав страшный финал.
Бросив в сани обмякшее тело, несколько слуг повезли Григория куда-то в степь.
В наступившей тьме контрастно белел снег, и пробирающий мороз постепенно привёл Григория в чувство.
– Б-братцы, – простонал он, – куда вы м-меня везёте?
Его