Тропами Кориолиса. В подворотнях темной ночи. Анатолий Юрьевич Шендриков
дополнительного освещения передвижение по полуразрушенным дорогам не представлялось возможным. Портной ехал рядом с механиком. Они поочередно садились за штурвал, чтобы не тратить время на остановки и отдых. Первые впечатления были не столь шокирующими, как они ожидали. Просто пустынные земли, просто заброшенные города – и ничего из ряда вон выходящего. Просто до жути холодная подступающая ночь. В первом населенном пункте, где совсем недавно проживало несколько семей-отшельников и где спасатели планировали в первый раз выйти на связь с Западной Пальмирой, никого не было, даже заблудших бродяг. Это был небольшой поселок у подножья горы к северо-западу от Ронды под названием Альгодоналес17. Благополучно связавшись с домом, они решили поскорее покинуть это место. От брошенных домов сквозило какой-то жутью. И это ощущение необъяснимой внутренней тревоги быть затянутым в абсолютное ничто, порабощенное ничем, заставляло людей двигаться дальше, не мешкая и не вглядываясь в темные подворотни загадочной ночи.
Зоя была не из пугливых, но даже ее смутило это гнетущее чувство безысходности. После первого же поселения она перебралась в кабину, пообещав иногда садиться за руль. Кабина была довольно просторной. Позади водителя даже был лежак, где можно было вздремнуть.
Сменив Микко, Портной сел за руль. А тот, молча, без комментариев пролез на лежак.
И чтобы немного развеяться, полячка попыталась завязать беседу с Портным:
– О чем думаешь? – спросила она.
– Да так… ни о чем и обо всем одновременно.
– Расскажи мне. Я умею слушать, клянусь! – уверяла девушка.
– Ты напугана, ведь так? – покосившись на Скаврон, спросил Портной.
– Ну-у-у… да! Как и все!
– Как и все? Ты не права!
– В смысле? Тебе что, не страшно? – не поверила девушка.
– Ты знаешь, все эти покинутые земли… они словно воплощение моего детства… и моей юности, – сглотнув слюну, тяжело протянул Портной. – Я, конечно, не бродил по городам-призракам, нет… скорее, я сам был таким призраком, который не может найти покоя. Гораздо страшнее быть одиноким там, где горят тысячи огней, и где они освещают путь для сотен тысяч людей – это худшее из наказаний, которое может пережить человек. Для меня никогда по-настоящему не светил ни один фонарь. Я всегда будто бы жил во тьме! Может, поэтому меня не трогает, не цепляет и не пугает картина этой новой планеты. Мне кажется, я уже все это видел, понимаешь?!.. И ты даже не представляешь, как бы мне хотелось просто напугаться! Но ничего не выходит, ведь оно все мне слишком знакомо. Я десятки раз, еще будучи мальчишкой, ночами находил на улицах избитых до смерти или замерзших людей. Звонил анонимно в полицию, потратив последнюю монету в телефонной будке, мечтая, чтобы у того человека появился хоть малейший шанс на спасение. Приезжали бездушные менты, и, пнув ногой валяющегося в закоулке бедолагу, проверяли, жив он или мертв, а затем по рации сообщали скорой,
Альгодоналес (исп.