Мир, которого нет. Наталья Панаховна Алиева
ренностью, как все было. Только страх. Он затмевал, затмевает, и, вероятно, будет затмевать все остальное. Какие-то обрывки, разрозненные куски каждый день то и дело воскресают в памяти. Ничего существенного. Но и это приносит столько мучений сознанию, что хочется либо от всего этого избавиться, либо, наконец, вспомнить и сложить картину целиком. Что лучше – я и сама не знаю.
Сегодня он опять здесь. В моей жизни. В моем мире. Я никогда не могла толком понять, как мне лучше реагировать на его редкие и неожиданные появления – раздражаться, злиться, радоваться или оставаться бесстрастной и невозмутимой.
Не смотря на то, что меня всегда раздирают слишком противоречивые чувства – или так мне кажется, – меня очень волнуют редкие моменты, когда он появляется, как я ни стараюсь противиться этому.
Я зову его Незнакомцем. А как мне еще его называть, если я о нем ничего не знаю, даже имени? Просто выглядит этот парень всегда мрачно и устрашающе, так что выбирать не приходится. Не называть же мне его само Очарование или Приветливость во плоти. Мне всегда нравилось думать, что он мой ангел-хранитель, потому что он то и дело спасал мне жизнь. Но я знаю, что это совсем не так.
Сегодня, на ежегодном соревновании по баскетболу, когда я была измотана, угнетена, сердита, на исходе своих сил и на пределе возможностей, и наша команда проигрывала со счетом 22:24, я почувствовала взгляд. Мгновения мне хватило, чтобы понять, что это именно его взгляд, что подтвердилось, когда я подняла глаза на трибуны, переполненные возбужденными болельщиками.
Когда наши глаза встречаются, я удивляюсь сразу нескольким вещам. Полуночной синеве его непроницаемых глаз, которая не перестает производить на меня впечатление, несмотря на то, что я видела ее не раз. Тому, что он сейчас выглядит почти таким же, каким я помню его с первой нашей встречи, хотя с тех пор прошло больше десяти лет. И тому, какое влияние на меня оказывает его присутствие. Это неизменно вызывает во мне волну злости и раздражения. Вот и сейчас, когда он сидит на скамье, весь в черном, собранный, выпрямленный, бесстрастный, с удивительно умным и строгим лицом, во мне просыпается неизменно сопутствующее его появлению спокойствие. И что-то, что выше моего понимания. Это-то как раз и злит.
Вероятно, мне следует испугаться, потому что все те редкие разы, когда он возникал в моей жизни из ниоткуда, это всегда заканчивалось проблемами. Нет, не он, конечно, был их причиной, но он явно предзнаменовал их появление.
Меня выводят из транса, вызванного силой его паралитического взгляда, оглушительный крик и ругань тренера. Я переключаюсь на игру, все еще слыша невразумительные, «ласкающие слух» крепкие выражения тренера по поводу моей бестолковости и невнимательности, приправленные обещаниями всех на свете кар, если я немедленно не возьму себя в руки. Я и сама себя ругаю за то, что отвлеклась.
Противники достойные и тренер близок к истерике, потому что возлагает огромные надежды на эту игру. Наш университет несколько лет подряд – еще до того, как я сюда попала, – проигрывал команде этого университета, но мы так много тренировались в этом году, что наш взыскательный тренер ожидает заоблачных результатов. Судя по игре противников, я бы не делала ставок и повременила с оптимистическими прогнозами.
Сейчас мы играем в защите, а не в нападении, и противники явно находятся в более выгодном положении, намереваясь увеличить разрыв нашего счета. Я рванула к кольцу, стремясь воспрепятствовать этому, и как раз успеваю подпрыгнуть и отбить мяч, неумолимо направляющийся в наше кольцо. Баскетбольным ростом я не отличаюсь, но ловкостью, быстрой и умением высоко прыгать заслужила место в сборной.
Болельщики гудят. Игра происходит в нашем университете, так что большинство из присутствующих на стороне нашей команды, хотя с соперниками тоже прибыла хорошая поддержка. Игра подходит к концу, идет последняя минута и, честно говоря, шансы на то, что нам удастся сравнять счет, ничтожно малы. А, к черту деликатность – шансов нет вообще.
Мяч отлетает к противникам, но его быстро перехватывает капитан нашей команды и уверенно ведет к их кольцу. Соперники мигом реагируют, выстроив защиту, и не давая ей прорваться сквозь нее. Рита – наш капитан – останавливается спиной к блокировавшей ее девушке, продолжая набивать мяч, попутно выискивая глазами, кому бы можно было его предать. Все закрыты.
Я чувствую, как неустанно бегут последние секунды, лишая нас всех шансов. Мой взгляд метнулся к нему, единственному сидящему на скамье совершенно невозмутимо. Что-то я улавливаю такое в его взгляде, что будто ударяет импульсом в голову, разливаясь потоком силы по мышцам: «Действуй!». Сделав обманный маневр, я вырываюсь из-под блока и кричу Рите, что я открыта. В ту же секунду мяч летит ко мне. Как только он оказывается в руках, мозг лихорадочно просматривает варианты. К кольцу прорваться шансов ноль. Остальные игроки моей команды закрыты. Я нахожусь слишком далеко – на расстоянии трехочкового. Мне почти никогда не удаются такие броски. Броски из двойного шага – вот в чем я сильна, но, увы, такой вариант в данном случае не подлежит рассмотрению.
Все мои мысленные метания длятся несколько мгновений, но больше мешкать нельзя, потому что ко