Выбор Шатеры. Яна Ясинская
«свеженины» подавай.
Медленно отступаю к двери. Увы, кузнец предугадывает мое желание сбежать. Для такого громилы у него слишком быстрая реакция. Не успеваю сообразить, как оказываюсь в его лапах. Не кричу и не плачу, так как понимаю – бесполезно. Мать на помощь не придет, а силы заведомо не равны. Но и сдаваться без боя я не собираюсь.
Изловчившись, со всей дури тыкаю пальцами в глаза кузнецу. Мужик орет, хватается за лицо, а я несусь в подсобку. Там под полом спрятан топливный кристалл. Он мое единственное оружие в этом доме.
– А ну стой, су…
Сволочь Акраба даже не пытается мне помочь. Сидит за столом и как ни в чем не бывало опять пересчитывает дары. Кузнец хватает меня как раз в тот момент, когда я успеваю оторвать от пола нужную доску. До кристалла, увы, дотянуться не могу.
А дальше все происходит, как в кошмарном сне.
Разъяренный кузнец тащит меня к кровати, бросает на грязное вонючее покрывало Акрабы. Испуганно отползаю к стенке, наблюдая, как этот самодовольный жлоб расстегивает ремень. Бросаю взгляд на мать, но та лишь отворачивается, будто меня здесь и нет. Как же я ненавижу ее сейчас! Гораздо сильнее, чем урода-кузнеца.
Мужик хватает меня за ногу. И только теперь до меня доходит весь ужас ситуации. Паника перемешивается с удушающим отчаянием. И я начинаю истошно орать. Мужик пьяно смеется. Мои вопли и сопротивление только сильнее заводят его. Кузнец хочет раздеть меня, но…
– Отпусти ее, – тон человека, который привык отдавать приказы и уж точно не подчиняться сам.
Я не сразу понимаю, чей голос слышу. Но точно не Анигая. А когда до меня доходит, я просто отказываюсь верить в происходящее.
– Я сказал – отпусти.
Тихий юношеский голос заставляет кузнеца нехотя отстраниться от перепуганной меня, обернуться. Смотрю за спину вонючего урода и пугаюсь еще больше. Моя абсурдная догадка подтверждается. В нескольких шагах от кровати стоит бледный как мел разъяренный Эван.
Ну зачем он пришел?! Ему же нельзя попадаться на глаза дарийцам!
И тут меня накрывает вторая волна паники. Но уже не за себя, а за моего альтаирца.
Самоубийца! Неужели Эван не понимает, что кузнец с превеликим удовольствием отправит его к своему долбаному Отару и никто в Катаре и слова против не скажет! Потому что за убийство альтаирца на Дарии любому честь и хвала.
– Уходи! – кричу я, пытаясь заставить Эвана убраться из хижины и тем самым спасти ему жизнь, которая, судя по разъяренной морде кузнеца, уже висит на волоске. – Я тебя не звала! Проваливай! Не смей вмешиваться в мою жизнь! Ты не моя семья!
Но Эван не двигается с места. Впрочем, чему удивляться? Мальчишка не дурак. Знает меня как облупленную. Вряд ли он поверил хотя бы одному моему слову. А это значит, что Эван уйдет либо со мной, либо…
О втором «либо» думать не хочется.
– Отдайте ее мне, – настаивает Эван, срывая с пояса кожаный кошелек и бросая его Акрабе. – Считайте, что я выкупил ее. Ада, иди сюда.
Альтаирец