Взаимосвязи. Евгений Башкарев
Ни один автор в мире не станет говорить так про свои рассказы, потому что он потратил на них время своей жизни, и мечтает, чтобы кто-то это оценил. Но как покойникам не суждено переворачиваться с боку на бок, так и многим книгам не суждено быть открытыми. Не я это придумал и не мне объяснять, почему этот закон сохраняется испокон веков.
С ранних лет я обожал жанр ужасов, где события непрерывно связаны с убийствами, паранормальной силой, тайнами и феноменами. Само понятие ужасов для меня представлялось в двух видах. В более тяжелом, когда действия происходят внутри сознания человека. Ему что-то снится, кажется, он что-то предчувствует и так далее. И, в более легком, когда действие происходит вокруг его сознания, благодаря какой-либо потусторонней силе – вампиров, оборотней, демонов.
Мое детство было насыщено фильмами ужасов старого американского производства, вроде «От заката до рассвета», «Фреди Крюгера», «Пятницы», «Секретных материалов» и «Баек из склепа». Все эти фильмы – представители второй категории, не внушающие особого страха, но благодаря своей откровенной фантазии, они мне были безумно интересны. Я питал вдохновение от кошмаров так же, как русские поэты питали вдохновение от любви к своим женщинам. В те годы, набравшись впечатлений именно из фильмов, а не из собственной жизни или воспоминаний друзей и знакомых, я начинал писать короткие рассказы, которые были простыми и безвредными для настроения любого, кто их читал.
Так как в то время моя читательская публика состояла всего из двух человек, мне доставляло огромное удовольствие писать истории, совершенно не беспокоясь о том, как их будут понимать. Чуть позже я осознал одну из причин, почему они никогда не выйдут из моего дома на длинную прогулку, и их аудитория никогда не расширится до размеров средней улицы.
Дело в том, что тот язык, коим я писал первые рассказы, был намного страшнее и корявее, их содержания. Я не знаю, все ли начинающие писатели владели настолько плохим стилем речи, потому что мне никогда не приходилось читать рассказы с самых низов, еще не просмотренных и не подвергнутых первоначальной корректуре. И я предполагаю, что хуже меня в этом мире еще никто никогда не писал, а если и писал, то тщательно это скрывает, понимая, насколько это ужасно.
Шло время и мои родители, мучаясь над текстами, и, вникая в содержание, ровно настолько, насколько позволяли ошибки, каждый раз задавались вопросом, о чем он. Меня это сильно задевало, потому как мой мозг во время сочинения на девяносто пять процентов погружался в ход событий и лишь на пять на отслеживания различного рода запятых, тире и правил русской речи. Работа над улучшением собственного письма привела к тому, что на корректуру мне приходилось тратить гораздо больше времени, чем на само сочинение. С приходом компьютера часть нагрузки легла на автоматическую программу, но, как бы то ни было, когда я перечитывал уже проверенный текст, я замечал в нем кучу ошибок. И мне каждый раз становилось за них стыдно, потому что текст уже читали мои родители, а, следовательно, они уже споткнулись на той кочке, которую я мог бы заметить и раньше. Но не заметил.
О названии
Название любого сборника рассказов, причем, не важно, одного ли автора или нескольких, обычно притягивает к себе особое внимание. Почему так происходит ответить не сложно. Название и обложка – это первое что видят люди, когда берут книгу в руки. Насколько притягательней звучит название, настолько же данная книга хочет, чтобы ее прочитали. Исключение составляет лишь тот факт, что иногда прыгнуть в руки читателя помогает имя автора. В свою очередь, там, где имя автора абсолютно глухое, должно произойти что-то невероятное, чтобы люди им заинтересовались. Название может и не помочь…
Из своей практики я знаю, что, обычно, сборник нарекают именем одного из изложенных в нем рассказов. С одной стороны – так легче. Так не требуется объединять направленность всех текстов, и не нужно привязываться к одной теме. Проще говоря, нет необходимости вообще думать о названии. Самое главное, правильно раскидать рассказы, потому что каждый из них дает свою энергетику. Но есть еще один нюанс. Рассказ, чьим именем наречен весь сборник, чаще всего, обращает на себя наибольшее внимание, а, следовательно, по задумке автора или составителя, должен содержать в себе нечто такое, ради чего вся книга увидела свет.
Сборник рассказов, который Вы держите у себя в руках, появился примерно по такому принципу. Его большая часть была написана много лет назад, и некоторые истории я включил сюда, как дополнительные вагоны к поезду. Главный рассказ, чье содержание пусть и не хвастается откровенной динамикой событий и для кого-то вообще может показаться скучным и бессюжетным, я оставил напоследок.
Почему я назвал сборник «Взаимосвязи»?
Потому что «Взаимосвязи» – единственный рассказ, олицетворяющий существование многих из нас. Его не стоит понимать буквально, так как это не пересказ жизни Дэвида Коперфилда, где каждое событие снабжено убеждением «плохо» или «хорошо». На «Взаимосвязи», как и на любой другой рассказ, написанный из переживаний за прошлое и будущее, следует смотреть с возвышенности и как бы вскользь. Иначе