Нелюди (сборник). А. Г. Малыгин
стороне от лабаза. Во второй половине дня вышли на ручей, на котором мы никогда не бывали. Вдруг Норка исчезла. Пошёл в то место, где видел её в последний раз, и увидел, что она большими прыжками устремилась вниз по ручью. Подумал про себя, что учуяла соболя, и быстрым шагом пошёл за ней. Как всегда в таких случаях, засёк время. Прошёл достаточное расстояние, а она всё скачет и скачет. Стал прислушиваться, но лая не слышно. Может, сохатого учуяла издалека? Но не ясно. Иду уже долго, время много прошло. Что-то тут не то. Потом вспомнил, что этот ручей впадает в основную речку, а там недалеко находится лабаз с сохатиным мясом. Значит, она догадалась и мчится туда, знает, что покушает хорошо. Так оно и вышло. Пришёл через час к лабазу, а это верных три-четыре километра, и она там мясо грызёт, уже поела порядочно, пока я шёл. Как она догадалась совсем в незнакомом месте, что можно по этому ручью прийти к лабазу?
Выручала она меня в наших охотничьих странствиях не раз, да и мне приходилось ей помогать. Как-то раз пошла через речку по льду. Посредине реки сильное течение подмывало лёд, и он там был тонок. Норка провалилась. Пытается выбраться на лёд, но у неё это не получается. Выберется наполовину, лапы соскальзывают, она срывается и с головой уходит под воду. На глазах выбивается из сил. Спасать надо свою подругу. Быстро выломал длинную палку, ложусь на лёд и, опираясь на неё, ползу к промоине. Сейчас, милая, вызволю тебя, шепчу про себя. Подползаю к ней, не думаю, что лёд может обломиться, не до этого. Дотягиваюсь до неё, хватаю за шиворот и тащу на себя. Она застревает за кромку льда между задними ногами и животом, но я не думаю, что от этого ей больно, и силой вытаскиваю её на лёд. Норка, покачиваясь, медленно идёт к берегу, и я выползаю за ней. Отсиживаюсь, переживая случившееся, она отряхивается, вылизывает вымокшую шерсть, затем поднимаемся и идём дальше, чтобы не замёрзнуть.
Не выходит из памяти, как она после изнурительного дня, когда другие собаки от усталости забиваются под нары, свернувшись клубком, а я обессиленный валюсь на нары, садится перед раскалённой печкой и закрывает глаза. Я наблюдаю за ней с интересом. Норка засыпает сидя, голова падает набок, всё её тело ведёт в сторону, она просыпается, садится, и всё повторяется вновь. Как она терпит такую жару? Мне издалека жарко, а ей хоть бы что. Так и запомнилась она мне навсегда.
От Дымка появился у неё приплод. Дымок состарился, да и у неё был значительный возраст. Пора было думать о смене, и я оставил хорошего щенка. Из него выросла отличная собака, вобрав в себя все исключительные черты родителей. В семь месяцев она без подготовки сразу же загоняла соболей, подавала большие надежды. Но так случилось, что, как и у людей, когда хорошие люди несправедливо погибают рано, собаки мои тоже погибли. Весною умер Дымок, а летом злые люди убили Норку с её дочерью. Прервалась линия моих хороших охотничьих собак, и вряд ли ещё такие будут. Остались только незабываемые воспоминания о наших совместных странствиях, и долг мой перед ними рассказать о них.
Жребий
До