Кольцо горячих рук (сборник). Лариса Рубальская
аз на самом интересном, запускаю своих обалдуев в воду. Это очень хитрый прием врожденного Макаренко – ведь вытащить двенадцатилетних оболтусов из воды, подув в металлический свисток, невозможно. Свистка просто не слышно за их визгом. А я, хитрая, что делаю? Я отлавливаю кого-нибудь одного минут через двадцать, и тихим голосом начинаю рассказывать продолжение своего детектива, оборванного на самом интересном. И через 10 секунд вся мокрая компания лежит вокруг меня на травке и внимательно слушает.
Однажды навестить одного из моих мальчишек приехал отец. Он отпросил сына на прогулку и привел его к тихому часу. Но, поцеловав сыночка на прощание, папаша не уехал, а остался поболтать со мной. Весь разговор состоял из намеков и предложений. От перегрузки эмоциями мое сердце ухнуло в какую-то бездну, и я поняла, что начинается роман.
Павел Венедиктович – так красиво звали папашу – был не очень молод, не очень красив, но почему-то притягивал меня, как сто магнитов одновременно. Павел рассказал, что он музыкант – дудит уже лет двадцать в каком-то известном оркестре. Он назвал себя – духовик. Вместе с оркестром Павел исколесил весь земной шар, а сейчас притормозил в Испании, подписав там контракт на несколько лет. Сейчас там его ждет жена с маленьким сыном, а старший сын – как раз мой подопечный – живет в Москве с бабушкой и ходит в московскую школу. А на лето бабуля отправила мальчика в лагерь, чтобы немного от него отдохнуть.
Я заметила, что Павел время от времени рассматривает свои ногти, сгибая и разгибая пальцы. Это о чем-то должно было говорить, но тогда я еще не имела жизненного опыта, и что это означает, не знала.
Прощаясь со мной, Павел, конечно, задержал мою руку в своей и, отпуская, попросил не лишать его надежды увидеть меня в Москве, когда закончится лагерная смена. А я и сама уже хотела этого, наверное, в тысячу раз больше, чем он.
В лагерь я поехала работать не только как будущий педагог. Была причина поважнее. Мне просто нужно было срочно вырваться из плена моей труднообъяснимой жизни. Я была замужем, и мое замужество можно было четко определить словами одной известной песенки:
Повстречались как-то раз
Эскимос и папуас.
Милый и наивный эскимос – это я. А кровожадный людоед-папуас – это он. На редкость не подходящая друг другу парочка. Папуас уже третий год пил мою кровь, не давая жить и водиться с моим эскимосским народом. И я решила вырваться из папуасского плена. Повод нарисовался подходящий – уезжаю работать в пионерский лагерь для педагогической практики. А где этот лагерь находится, людоеду не сказала. А сама всю смену репетировала, как вернусь уже свободной.
И тут – ура! Появился Павел! Лекарство от любви – новая любовь!
Ничего, что Павел женат, – я же не собираюсь его из семьи уводить. Просто он мне очень нужен, чтобы бесповоротно забыть моего папуаса.
В оставшиеся дни я подружилась с Аликом – сынишкой Павла и выпытывала у него всякие подробности о его папе и маме, и Алик с удовольствием выбалтывал мне всякие семейные секреты.
Лето кончилось, я вернулась в Москву, поселилась у подружки и вышла на работу в свой НИИ – я там работала машинисткой, пока училась в институте.
Конечно, первым делом я всем в машбюро рассказала про Павла, половину напридумав в свою пользу. Все машбюро, знавшее про кровопийцу, за меня порадовалось.
Дня через три наша секретарша Ирка торжественно позвала меня к телефону. По выражению ее лица я поняла, что звонит Он.
Голос Павла звучал взволнованно, он называл меня на Вы и говорил, что скучал, и считал дни, и не смогу ли я поужинать с ним в Метрополе завтра вечером?
Я ждала его звонка и обещала сама себе вести себя умно и загадочно, сдаваться не сразу, одним словом, вскружить мужику голову или вообще сделать так, чтоб он эту голову потерял.
Но вместо всего этого я завопила: – Да, да, и я скучала, и ждала, и смогу – да, завтра, в семь, у Метрополя!
Все машбюро замерло в восторге, а потом отмерло и мы начали обсуждать – в чем я пойду? И правда, ничего у меня для такого похода из одежды не было. В лагере-то хорошо – шорты, майка – и я лучше всех. То-то Павел балдел: – Дорогая, – (это я – дорогая) – какие у вас красивые ступни! А сейчас уже сентябрь, в шортах в ресторан не пойдешь, а мою юбку сколько ни гладь, все равно – как новая она выглядеть не будет. А свитерок, моя гордость, – я сама связала его, распустив на пряжу полушерстяное одеяло, – годился только для выхода на субботник.
Все мои девчонки из машбюро готовы были снять с себя все и дать мне напрокат, но предложенные сокровища имели примерно такую же ценность, как мои собственные.
И тут одна из них, Виолетта, вдруг придумала, умница, классный выход из положения – пойти в ближайший комиссионный магазин, выбрать там самое дорогое и красивое платье, заплатить за него – денег наберем, все девчонки скинутся. Одеть его на встречу с Павлом, а ярлык не снимать, и вообще носить его очень аккуратно. А на другой день принести платье обратно в комиссионку – дескать, дома еще раз примерила, и оно оказалось велико. А в течение трех дней покупки можно возвращать.