Горечь пепла. Фели Сити
между собой.
– Как дела в отделе? Слышал, вы, парни делаете успехи. В городе столько раскрытых и завершенных дел, – обращается папа к Джону, тщательно избегая моего взгляда.
Джон садится таким образом, что его колено прикасается к моему. Но он делает вид, что ничего не замечает. Я, правда, хочу есть. Поэтому, запихивая в себя побольше еды, я стараюсь не обращать внимание на постоянное касание моих ног. Нет, я не против присутствия Джона, но все это выглядит очень странно.
– Спасибо, стараемся. Открыли новое дело по мошенникам. Сейчас все выглядит не совсем хорошо, но мы намерены двигаться в правильном направлении. Дилан, булочку? – он протягивает мне корзину с хлебом. Беру первую попавшуюся и киваю головой, как дурочка.
– Ну, а ты, дорогая, не устала еще жить на работе? Отец сказал, что ты отработала три смены. Дилан, так нельзя. Тебе надо чаще общаться с друзьями, мужчинами… – замолкает мама, а я вскидываю голову, останавливаясь на ней своим взглядом.
Не могу ответить сразу.
Во-первых, мне надо прожевать, а во-вторых, я не грублю родителям. Никогда.
– Вы же знаете, что Келли с ребенком, а после Майкла… – подбираю слова. – В общем, у меня нет больше друзей. С интернами я не особо общаюсь. Мне некогда. – Обрубаю разговор.
– Ну, ты могла бы меньше работать, и тогда бы появились друзья. Милая, мне кажется ты, как в ракушке живешь. Дом и работа. Мы уже с папой думаем предложить тебе переехать к нам, – вкрадчиво говорит мама.
Да ради бога! Неужели, я маленькая? Уже почти слетаю с катушек, как чувствую ладонь Джона на своей коленке. Он сдавливает ее, тем самым, останавливая меня.
– Я постараюсь, – соглашаюсь с ними. – Хирургия – нелегкое дело. Некогда заниматься личной жизнью.
– По крайней мере, нам с мамой это не помешало. Дорис, помнишь, как мы в разные смены дежурили. Ты жила в педиатрии, а я с ума сходил по операционной? – папа сжимает руку мамы.
Наверняка все так и было. Мама в итоге стала педиатром, а папа остался в своей любимой операционной. И, даже, если спросить любого из работающих людей нашей больницы, все в один голос скажут о моих родителях самые хорошие слова.
– Ну, а ты, Джон, двинулся дальше? – папа подает маме грязные тарелки, явно готовясь к десерту. Джон напрягает плечи и не отрывает своего взгляда от стола. Протягиваю руку и сжимаю его ладонь. Думаю, ему не хочется говорить об этом. Но мои родители не имеют в виду ничего плохого.
– Я, как и Дилан, работаю, – хмурясь отвечает он.
– Терамису, Джон, надеюсь, ты его любишь, – мама ставит перед нами чудо выпечки.
– Обожаю, Дорис. Последний раз смаковал его, когда мама была еще жива. – Он берет кусочек и засовывает себе в рот. По его лицу растекается блаженная улыбка. – Потрясающе.
Мама скромно опускает голову. Папа нежно сжимает ее за плечи, а мы
дальше наслаждаемся вкусным десертом. И, похоже, мои родители решили этим десертом дать нам передышку. Папа в основном обсуждает с Джоном мужские взгляды на политику страны, а мы с мамой убираем посуду.
– Милая,