Горечь пепла. Фели Сити
там никакого перелома. Просто хотел хорошенько надавать парню, который дерется, как девчонка, – бубнит он.
– То есть, вас избила девчонка? – приподнимаю бровь.
– А ты смелая, малышка… Дилан. Неплохая шутка. Запомню, – здоровой рукой он прикасается к моему бейджу, слегка задевая мою грудь.
– Сидите смирно, – отхожу от него на шаг. – Для вас, я доктор Барлоу, – начинаю обрабатывать его рану и ощупываю на предмет перелома. Вроде все спокойно.
– Никаких рентгенов и обезболивающих. Я не мальчик, – кряхтит он от боли, когда я надавливаю сильнее.
– Хорошо, мистер Коулмен. Но я, подписав только что документы, несу ответственность за вашу жизнь. Поэтому, извините, – ставлю его перед фактом, – сидите спокойно. Иначе, боюсь, мы с вами далеко не уедем. Хотите быть героем и терпеть боль? Поиграем в героев, без проблем, но рентген сделаем. У нас есть детское отделение. Вы кем предпочитаете быть? Дартом Вейдером или сладким Бетменом? – он смотрит на меня, как на полоумную. – Все понятно, значит, делаем рентген.
Он неохотно садится в кресло, и мы едем в рентген-кабинет. Там он тоже бубнит, и дерзит. Я молча занимаюсь им, у меня нет сил бороться с его тупостью и обращать внимание на его глупое поведение. Снимок показал, что все кости целы. Поэтому, я собираюсь зашивать его рану.
Пока я продеваю нить и нахожусь в поисках необходимых мне инструментов, он хватает со стола медицинский степлер и, не издавая не единого звука, закрепляет им свою рваную рану.
– Господи, что же вы творите? – пытаюсь выхватить у него степлер. Не напрягаясь, он удерживает меня одной рукой. Конечно, с такими-то ручищами.
– Ты слишком сонная и медлительная, малышка Дилан. У меня нет желания еще полчаса смотреть на твою кислую физиономию, – грубо отрезает он и тут же хватает бинт, и начинает затягивать рану.
– Но вас… вам необходим курс антибиотиков, – впиваюсь в него взглядом. – Да и черт с вами. Ходите с уродливым шрамом. Ваше дело. Просто выпишу вам лекарства.
Отхожу от этого ненормального к столику регистрации.
Да пошел он к чертям собачьим! Ношусь с ним по всей больнице, а он только и знает, что ему надо, а что нет. Как капризная принцесса. Еще теперь эта уродливая рана. Он хоть понимает, что она на всю жизнь?
Медлительная! Да ты, козлина, сам отработай три смены и потом играй в героя. Осел.
От гнева меня разрывает на части, и растекается по венам адреналин. Хочется плюнуть на этику больницы и послать придурка куда подальше.
– О, Дилан Девис. Ты все также прекрасна, – Джон целует меня в щеку.
Джон – полицейский в управлении и ему часто приходится приезжать для снятия показаний с потерпевших.
– А ты, Джонни, все такой же неотразимый и такой гигант, – смеюсь я, в то время как он обнимает меня. Его медвежьи объятия становятся привычными.
– Неужели у тебя был дерьмовый день? – вопросительно приподнимает брови.
– Ага, это уже третьи сутки и последний пациент – заноза в заднице, – шепчу ему, вставая на носочки