Нефертити. Мишель Моран
случае пусть они сменяют друг друга на веслах.
– В дневную жару люди могут и умереть. И обойдется это дорого…
– Все должно быть исполнено любой ценой! – выкрикнул Аменхотеп.
Шум и суета во дворе моментально стихли. Аменхотеп знал, что глаза всех присутствующих устремлены на него, и кровь прилила к его щекам. Он шагнул к Хоремхебу, на лице которого не дрогнул ни один мускул.
– Ты ставишь под сомнение волю фараона? – угрожающим тоном спросил он.
Хоремхеб без страха встретил его свирепый взгляд.
– Никогда, ваше величество.
Аменхотеп опасно прищурился.
– Это все? – спросил Хоремхеб.
На мгновение мне показалось, что Аменхотеп не ответит. Но он все-таки ответил:
– Все.
Военачальник решительным шагом направился к своим людям, а Аменхотеп зашагал в противоположном направлении. Нефертити посмотрела на мою мать, а потом перевела взгляд на меня.
– Что случилось?
– Аменхотеп рассердился на военачальника, – сказала я. – Мы будем двигаться к Мемфису без остановок. А тот возразил, что люди могут начать гибнуть от жары.
– В таком случае пусть меняются на веслах, – отозвалась Нефертити, и мы с матерью обменялись многозначительными взглядами.
Праздник Прощания перед нашим отбытием в Мемфис устроен не был. Солнце все выше карабкалось по небосклону, и время нашего отплытия приближалось. Во дворе появился Панахеси, и мы с сестрой увидели, как он что-то прошептал Аменхотепу на ухо. Они стояли рядом в самом дальнем углу, вдали от шума и суеты, криков осликов и перебранки слуг. Нефертити зашагала через двор, потянув меня за собой, и Панахеси приветствовал ее поклоном и поспешно ретировался.
– Что он хотел? – недоверчиво спросила Нефертити.
Аменхотеп, явно испытывая неловкость, переступал с ноги на ногу:
– Паланкин.
Моя сестра отреагировала стремительно:
– Для Кии?
– Она беременна. Ей понадобятся шесть носильщиков. Нефертити крепко сжала мою руку:
– Она что, так растолстела, что ее должны нести шестеро мужчин?
Кровь прилила у меня к щекам – она повысила голос на царя Египта.
– Я должен разместить Панахеси…
– Так кого в нем понесут, ее саму или Панахеси? Шесть слуг полагаются только царице! Или она уже стала ею? А я получила отставку?
Я почувствовала, как во дворе вновь воцарилась тишина, и краем глаза заметила военачальника Нахтмина.
– Я… Я скажу Панахеси, что она может рассчитывать только на пятерых носильщиков, – запинаясь, пробормотал Аменхотеп.
Я ахнула, но Нефертити лишь кивнула в ответ, глядя, как удаляется Аменхотеп, дабы сообщить Панахеси, что его дочери отныне полагается меньшее количество носильщиков. После ухода молодого фараона к нам небрежной походкой, лавируя среди всеобщей суеты, подошел Нахтмин.
– Я пришел проститься с царицей Египта, – заявил он, –