Царство Беззакония. Адриан Лорей
оно наскучило в один миг; если бы ему давали по фельсу64 за каждое консульское мероприятие, где народный трибун – обязательный гость, он бы уже выкупил всех рабов на землях Империи. От нечего делать и из острой потребности отвлечься, Магнус повернул голову к цезариссе.
– Сколько уже я был на колесничных бегах, Ваше Высочество, и никак не возьму в толк, чем столь опасное мероприятие, где возничие получают травмы и разбиваются, лучше старого доброго театра.
Девушка со светло-коричневыми волосами украдкой взглянула на его лицо.
– Думаю, – продолжал он, – развлечения лучше комедии наша цивилизация еще не придумала. А как вы считаете, Ваше Высочество?
– Хм, я… – донеслось с её стороны. Её губы зашевелились, она еще что-то сказала, но толпа охнула и её голос потерялся во всеобщем вздохе. Все увидели, как колесница возмущенного фарентийца приподнялась на повороте и, не удержавшись, её наездник перевалился через кузов.
Колесо передавило ему шею, амхориец же на полном ходу кланялся зрителям, посылал воздушные поцелуи, и словно говорил «я лучше всех!».
– Ну, что и следовало ожидать, – сумрачно прокомментировал Магнус. – Жаль, что у него не хватило ума стать актером и держаться от ипподромов подальше.
Цезарисса Меланта ответила ему легким кивком головы. Веснушки на её щеках загорелись розовым. «Я ляпнул чего-то лишнего?» – подумал трибун, и отвернулся, чтобы не смущать девочку.
Как-то раз еще мальчишкой Магнус гостил у её матери в провинции Белтор. Это было давно, но память сохранила воспоминания о лице сиятельной Валерии, – острые изящные контуры, где как на картине в идеальном порядке располагались густые брови, маленький заостренный носик и втянутые губы. Меланта унаследовала от матери почти всё это, кроме аристократичных черт лица – оно было округлым, даже полноватым; кажется, будто коснешься его и, как нежнейшая ткань после стирки, оно потеряет свой лоск.
Пахло от девочки мятой и пальмовым маслом.
Вслед за фарентийцем ристалище покинул выходец из Кернизара. Бедолага не справился с управлением и выпустил из рук поводья, остальное довершил песок и разбитая голова. Но он выжил – удача его не покинула, в отличие от тех, кто сделал на него ставки. Хмыкнув, Магнус встал, и поклонившись цезариссе Меланте, зашагал к выходу с ипподрома, больше не в силах терпеть сцены насилия. Отдельные вельможи поступили по его примеру – кого-то звали дела, кто-то проиграл ставку, кому-то просто надоело сидеть. Только Шъял гир Велебур и сторонники Люциуса Силмаеза продолжали взахлеб таращиться на колесничные гонки.
На лестнице Магнуса ждал Ги. Покорившись судьбе, как и у храма Талиона сегодняшней ночью, он сидел, обхватив руками колени, и мирно посапывал. Около минуты Магнус раздумывал, нужно ли будить юношу, он честно признался себе, что и сам еле стоит на ногах. Ему стало жалко мальчишку, вынужденного уже во второй раз дожидаться
Фельс – серебряная монета, равная 100 лантов. На реверсе монеты изображена голова императрицы Офелии, легендарной жены основателя Империи, Эвраксия Аквинтара. На аверсе монеты трехглавый орел и надпись «ДО ПРЕДЕЛОВ МИРА»