Черные стихи. Бенханн

      «Поскорее бы мне умереть…» —

      шепчет сердце, намучившись болью,

      «Видит Бог, больше сил нет терпеть

      и давиться отравленной кровью…»

      «Постоянно ночами в слезах» —

      осторожно глаза ропщут следом,

      «Будто тонем в кислотных дождях,

      а затем жжет безжалостно светом…»

      «Мы устали, мы так все больны…» —

      мысли мечутся, бьются о стены,

      «Мы всего лишь хотим тишины,

      мы хотим быть свободны от плена…»

      Голоса, что приходят из тьмы,

      подпевают нестройно рядами:

      «Мы все так бесконечно юны…

      Но все так безгранично устали…»

      Ты слышал ветер в темноте?

      Он стонет…

      Он ноет, плачет по тебе

      И воет…

      Он по земле ночной в тиши

      Летает,

      И все страдания мои

      Он знает…

      Ты слышал, он же звал тебя,

      Стучался…

      Он столько лет тебя искал,

      Скитался…

      Он так хотел тебе сказать

      Негромко,

      О том, что я тебя ждала

      Так долго…

      Он слезы с глаз моих срывал

      Неловко,

      И на окно твое бросал

      Их звонко…

      Ты думал, что это гроза

      Так воет,

      И равнодушно их стирал

      Рукою…

      Он столько звал тебя, а ты…

      Не слышал…

      Он так стонал, кричал, стенал

      На крыше.

      Ты думал, что это гроза

      Так воет,

      И просто закрывал окно

      Рукою…

      Послушай ветер в темноте,

      Он стонет…

      Он ноет, плачет о тебе

      И воет…

      За прутьями в окнах виднеется небо,

      и пахнут свободными землями щели.

      Безумец снаружи давно уже не был,

      и ловит он жадно весенние трели.

      Он скован убогим квадратом палаты,

      затянут на койке тугими ремнями.

      Пропитан насквозь вонью от препаратов,

      что в вены вливаются странными снами.

      На теле дорогами тянутся шрамы,

      врастая истоками в рану рассудка.

      Из темных углов человеческой драмы

      на свет выползает безумство ублюдка.

      Сплетаясь в бессмысленном вихре видений,

      проносятся лица на смазанных фото.

      Навязчивый шепот слепых привидений

      поет колыбель по придуманным нотам.

      Из трещин в полу расползаются мрази,

      скрываются в бездне под ледяной койкой.

      На плитах блестят комья слизистой грязи

      и пятна несвежей крови затхлой, гнойной.

      И нежная женщина в розовом платье

      лежит рядом с ним, гладит впалые щеки.

      Единственный гость в сонном мраке палаты,

      но с ней он стает во сто крат одиноким.

      Безликие дни растянулись на годы,

      и времени ход не касался палаты.

      Лишь плесени больше на крашеных сводах,

      лишь уровень выше в крови химикатов.

      За прутьями в окнах виднеется небо,

      и пахнут свободными землями щели.

      У смерти гарант на эффект от плацебо,

      она лучший лекарь в безвыходном деле.

      Шел дождь, сгущалась тьма

      У старого вокзала.

      Последние грачи

      Летели прочь устало.

      К перрону подходил

      Последний поздний поезд,

      Последний вообще —

      Вокзал закрыли то есть.

      Из мрачных тополей

      К перрону шел несмело

      Унылый человек,

      И человек был в сером.

      Он был так же уныл,

      Как