Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата. Сара Дж. Маас
кто-то из троих спутников, отправившихся вместе с ним на поиски. Ее искали на просторах бушующих темных морей, среди древних, погруженных в спячку лесов и на склонах продуваемых всеми ветрами гор, что успели покрыться снегом.
Его привалы были вынужденными: накормить тело, требовавшее еды, и дать выспаться спутникам. Если бы не они, он бы летел без отдыха.
Но он сознавал: прежде чем все это кончится, ему не раз понадобится мощь их оружия и магической силы, их мудрость и находчивость.
Прежде чем он окажется лицом к лицу с темной королевой, которая напала на самую сокровенную часть его существа и похитила его истинную пару, чтобы запереть в железный гроб. А когда с королевой будет покончено, настанет час сражения с бездушными богами, упрямо пытавшимися полностью уничтожить его истинную пару.
И потому он делил со спутниками проходившие дни. Затем недели.
Потом месяцы.
Поиски продолжались. Он по-прежнему разыскивал ее по всем пыльным забытым дорогам.
Иногда он обращался к ней по связующей нити, отправляя свою душу по ветру туда, где томилась его истинная пара.
«Я найду тебя», – говорил он ей.
Принцесса
Железо ее душило. Оно гасило огонь в ее жилах с той же непреложностью, с какой гасит пламя железный ящик, если им накрыть костер.
Плеск воды она слышала даже в своем железном узилище, даже сквозь железную маску на лице и цепи, обвивавшие ее на манер шелковых лент. Рокот волн; нескончаемые удары водной стихии о камень. Эти звуки заполняли промежутки между ее криками.
Крошечный островок посреди реки, скрытой завесой тумана. Почти весь его занимала гладкая каменная площадка, окруженная порогами и водопадами. Это место похитители избрали для ее заточения. Ее заключили в каменный храм, построенный для какого-то давно забытого бога.
Она тоже предпочла бы забвение. Уж лучше так, чем если мир будет помнить о ее сокрушительном поражении. Если останутся те, кто знал о ее существовании. Если вообще кто-то останется.
Но пока что она не признавала себя побежденной. И не собиралась рассказывать похитителям то, о чем они жаждали узнать. И пусть порою ее крики заглушали яростный рев реки, а хруст костей перекрывал грохот воды на порогах.
Она пыталась следить за чередой дней, однако не знала, сколько ее держат в железном ящике. А долго ли продолжался ее вынужденный сон, навеянный сладковатым дурманящим дымом? Этот дым висел в воздухе на всем протяжении пути, пока ее везли сюда – на речной островок, в храм боли.
Не знала она и о том, велики ли промежутки между ее криками. Между откатом одной волны боли и приходом следующей.
Дни, месяцы, годы… они слились воедино, превратились в капли крови, что нередко вытекали из ее тела на каменный пол, а оттуда – в реку.
Принцесса, которой было суждено прожить тысячу лет, если не больше.
Таков был ее дар, ставший проклятием.
Еще одним проклятием, столь же тяжким, как и другое, наложенное задолго до ее рождения в этом мире. Оно скрывалось под красивым словом «предназначение». Ей предстояло принести себя в жертву ради исправления чудовищной ошибки, совершенной в древности. Уплатить чужой долг богам, что неведомо когда попали в этот мир, оказались запертыми в нем, а затем начали им управлять.
Она не ощущала теплой руки богини, наделившей ее могущественной магической силой. Не из щедрости. Ради упомянутого долга. Известно ли той богине света и пламени, что ее подопечная ныне томится в железном ящике? Быть может, бессмертная богиня перенесла свое внимание на другого – на короля, который охотно пожертвует собой ради спасения этого мира?
Богов не волновало, кто именно заплатит долг. Они не явятся сюда и не спасут ее. Сознавая это, она не утруждала себя молитвами.
Но она продолжала рассказывать себе историю, воображая порою, что эту историю поведали ей река и тьма, обитающая внутри запечатанного железного гроба.
«В одной стране, давно уже сожженной дотла, жила-была юная принцесса, любившая свое королевство…»
И глубины тьмы несли ее в море пламени. Она погружалась так глубоко, что, когда щелкала плеть, когда трещали ее кости, иногда она этого даже не чувствовала.
Иногда. Но такие мгновения выпадали редко.
А в нескончаемые часы боли она сосредоточивала взгляд на своем спутнике.
Не на подручном королевы, умевшем извлекать из тела боль, как музыкант извлекает мелодию из струн. На громадном белом волке, прикованном к этому месту невидимыми цепями и обреченном быть свидетелем ее мучений.
Бывали дни, когда ей становилось невыносимо смотреть на волка. Когда она сама оказывалась в опасной близости от слома. И только история удерживала ее от рокового шага.
«В одной стране, давно уже сожженной дотла, жила-была юная принцесса, любившая свое королевство…»
Эти слова когда-то давно она говорила принцу.
Принцу из льда и ветра. Принцу, принадлежащему ей, как она –