Инакомыслие в Красной армии. Книга первая. Вячеслав Егорович Звягинцев
оду за антисоветские разговоры.
Вступление
На сегодняшний день тема предвоенных репрессий в вооруженных силах страны интересует немногих. Она постепенно отошла на второй план, как исчерпавшая себя. Вместе с тем, есть один аспект, приобретающий с каждым годом всю большую актуальность. Однако применительно к армейской среде он практически не исследован.
Эта книга, призванная восполнить пробел, об инакомыслии в Красной Армии и на Красном Флоте. Точнее – о его подавлении органами госбезопасности и военной юстицией.
Большевики считали инакомыслие крайне опасным явлением, подрывающим устои советского государства. Хотя называли тогда инакомыслящих иначе – «контрреволюционными элементами», «антисоветскими агитаторами», «врагами народа» и т. п.
После Октября 1917 года была установлена государственная монополия на истину. Повсюду насаждалась «единственно верная» коммунистическая идеология. Как в стране, так и в армии, начал действовать аппарат тотального подавления взглядов и идей, отличных от тех, которые были официально провозглашены правящей партией. Наряду с многочисленными политическими институтами к решению этой глобальной проблемы были активно подключены суды и другие репрессивные органы.
В рецензии на книгу «Политическая юстиция в СССР» мой учитель, известный криминолог В. В. Лунеев писал, что «основными инициаторами и организаторами массовых репрессий в 20-50-е, а в определенной мере и последующие годы, были не сами правоохранительные органы, суды и другие внесудебные образования (они были лишь инструментами), а замешанная на насилии коммунистическая идеология»1.
Авторы указанного труда, академик В. Н. Кудрявцев и А. И. Трусов, делили «политических противников» советской власти на четыре группы: лица, прямо противостоящие коммунистическому режиму; иные идейные противники; инакомыслящие и потенциальные противники системы2.
Между тем, в последнее время нередко высказывается мнение (в 2018 году его, например, публично озвучил магаданский губернатор), что в России «не уничтожали за инакомыслие». Это не так. И предлагаемая книга позволяет опровергнуть подобные утверждения историческими фактами, акцентируя внимание читателя на конкретных судебных и внесудебных делах, рассмотренных в первые советские десятилетия. Что касается причин, по которым такие мнения до сих пор высказываются, то среди прочего надо назвать недостаточную разработанность историко-правовых вопросов о преследованиях людей за слова и мысли. Особенно – в Вооружённых Силах, в силу специфики их деятельности. Ранее это не представлялось возможным сделать в силу закрытости архивных источников, а также их разбросанности по разным ведомственным архивам. Сегодня в тренде – процесс затушевывания темных сторон нашей истории. Мы успели расчистить только верхние слои завалов исторического бурелома, а уже настойчиво звучат призывы прекратить очернение героических страниц сталинской эпохи и акцентировать внимание людей на наших победах и подвигах.
Жизнь, однако, учит, что нельзя игнорировать собственный исторический опыт. В том числе – трагический. Уроки нашей истории необходимо помнить и преломлять на день сегодняшний. Актуальными остаются слова историка В. Ключевского о том, что история «учит даже тех, кто у нее не учится: она их проучивает за невежество и пренебрежение».
Предлагаемое исследование – еще одна попытка понять механизм развертывания в стране необоснованных репрессий и объяснить причины, по которым они достигли столь чудовищных масштабов.
Упомянутый криминолог В. В. Лунеев отмечал, что «судимость за антисоветскую агитацию и пропаганду как политическая репрессия чистой воды является важным индикатором многих составляющих (особенно идеологической, социально-психологической, оперативной и репрессивной) тотального контроля за мыслями и поведением людей»3.
Анализ архивных следственно-судебных дел в отношении лиц, репрессированных по статье 58-й УК РСФСР, прежде всего, по пункту 10 указанной статьи (антисоветская агитация и пропаганда), дает основания утверждать, что после Октября 1917 года эти репрессии носили, во-первых, превентивный и, во-вторых, постоянный характер.
В отдельные годы происходили пики, связанные с теми или иными общественно-политическими событиями: (кронштадтский мятеж, обострение внутрипартийной борьбы, раскулачивание и т.д.), но репрессивный конвейер никогда не останавливался. Процесс закручивания идеологических гаек шел постоянно, по нарастающей, основываясь на производимых чекистами замерах «политической температуры» в армии и на флоте. Поэтому многие дела, описанные в книге, заводились на основании доносов и донесений о различных проявлениях нелояльности к советской власти со стороны представителей социально-чуждых (или социально-вредных) классов. К таковым относились, прежде всего, бывшие офицеры, которых практически поголовно обвиняли в контрреволюционной деятельности и участии в контрреволюционных организациях. Или еще короче – в контрреволюции. Под этим понимались:
Лунеев В. В. Вестник РАН. №10 2001. с. 949.
Кудрявцев В. Н. Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. М. Наука. 2000. с. 14.
Лунеев В. В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. М. Wolters Kluwer. 2005.