Дневники Мартоськи. Смешные рассказы. Божена Мицкевич
интеллектуальной издательской системе Ridero
МАРТОСЬКИНО УТРО
Мартоська проснулась со свежей идей бизнеса и решением покорять просторы интернетной родины. Нет, она хотела, как обычно записать все свои необычности на листке, и присвоить им номера, но решила, что это как-то устарело.
Началось все прошлым утром, когда Мартоська случайно обнаружила свое могучее «денежное» дерево, лежащим со сломленным толстенным стволом, на комоде. Дереву было пятнадцать лет, оно мужало вместе с семейным бюджетом Мартоськи. И вот этот символ сломлен! Повержен! Сказать, что Мартоська была в шоке – это не сказать ничего! Она быстро вспомнила как ночью услышала шум, подбежала и выглянула в окно. Ничего! Но подумать, что ее могучее дерево, которое она лелеяла целых пятнадцать лет супружеской жизни, дерево – символ, вот так рухнет!
«Вот началось», – подумала Мартоська, – это знак, теперь нам со Славкой надо искать новый бизнес!»
Надо сказать, что «Старого» бизнеса у Мартоськи со Славкой тоже не было, поэтому тут она замахнулась. Славка был «мент»! Нет он был, конечно, очень интеллигентный полковник, который занимался исключительно информационными технологиями, но Мартоське нравилось его дразнить и называть: «мой Мент». Сама Мартоська была частушечница – это по правде, а на бумаге она заведовала культурным центром небольшого городка в южной провинции могучей нашей Родины.
На этом описание жизни первого дня Мартоськи закончилось – надо было вернуться в реальность. Она посмотрела на жалкие остатки дерева – символа семейного благополучия и потопала на работу.
МАРТОСЬКИНЫ ПРИЧУДЫ
Утро било солнечными лучами в окно, раздирая плотные шторы.
Мартоська открыла глаза, поворочалась и ринулась на кухню рассказывать Славке о новом знаке Судьбы. Новый знак явился во сне! Мартоська снам верила. А как не верить, если сны эти сбывались раз через раз.
«Славка, мне такой сон приснился! Это – Знак! – Мартоська налила кофе и многозначительно посмотрела на мужа.
Сон и правда был необычный: в духе приключений Гарри Поттера. Роль злодея выполняла Мартоськина свекровь, роль искусителя брат Славки – Владик, а главное там была – Магия! Да, все так искрилось и бахало, когда змей-искуситель Владик пытался гладить Мартоськино бедро под столом. Про Владика Мартоська рассказывать не стала, а вот про Магию и срочную необходимость искать новый бизнес обязательно!
Вот дерево благополучия рухнуло в реальности, Магия полыхнула во сне – значит надо действовать!
Зная Мартоскины причуды, Славка только улыбался. У Мартоськи всегда так: живет, живет спокойно, а потом вдруг начинает брызгать безумными идеями как новогодний фейерверк.
«Вот уволят меня, тогда и будем искать новый бизнес, – улыбнулся Славка. Славка был большой пессимист. Это было славно, иначе с идеями Мартоськи, они бы уже жили на международной космической станции, а не в добротной двушке в зеленом районе.
Мартоська погруснела, стала скучно смотреть в окно. Думала!
КАК МАРТОСЬКУ НАЗВАЛИ МАРТОСЬКОЙ
«Раечка, – зашептала Мартоська, лежа на мягкой зеленой травке, и наблюдая как солнце пробивается сквозь листву, – ты помнишь моего деда Ивана Степановича?»
«Помню, конечно,» – отвечала вяло и разморено подруга Раечка.
«А бабушку Марию Федоровну помнишь?» – не унималась Мартоська.
«Помню, у нас что вечер воспоминаний», – перекатываясь на спину, вздохнула Раечка.
– Вот и имя мое ты помнишь, то что дед мне придумал – «Маркс то самое»! Представь только, если бы бабушка меня не переименовала, я бы сейчас могла бы точно партию возглавить!
– Какую партию, Мартоська? Ты что перегрелась сегодня?
– Какую, какую, конечно коммунистическую с таким-то именем! Вот сидела бы сейчас я в Думе, законы писала…
Раечка только вздохнула, с Мартоськой всегда так: ее фантазии как гейзеры кипятком до неба бьют, хорошо хоть не обжигают.
А Мартоська, закрыв рыжими ресницами свои пламенные революционные очи, напевала очередную частушку:
Вот я в Думе главная,
умная и славная,
только скучно там сидеть,
лучше людям песни петь!
Подружки захихикали, и стали наблюдать за облаками, которые мягкой ватой плыли по голубому небу.
Ах, хорошо-то как… – сказала Мартоська.
Да… – подтвердила подружка Раечка.
Чик… – вставил свое последнее веское слово воробей.
Раечка, перевернулась на спину и задумалась… А вот если бы Мартоську и в самом деле назвали Марксиной, я запросто могла бы стать Энгельсиной, что ли?
По щиколотке Раечки взбирался, как на пик Эверест, муравей. Раечка занесла