Черные костюмы. Елена Фанайлова

Черные костюмы

Скачать книгу

евич,

Мне не вставляют ее альбомы,

Как и альбомы Егора Летова,

И я их слушаю не для этого,

Но я их слушаю по-любому.

Я становлюсь каким-то Киркоровым

С его сиськами в розовой кофточке,

То ли обкуреннным, то ль поддатым.

Таким нелепым стыдливым боровом

В пуху, в картузе с козырьком,

В розовой кофте фата

А то и совсем неодетым

Трикстером, голым корольком.

Неважно, кем я становлюсь —

Станком ебальным, целью дальней,

Каким-то дураком исповедальным,

Мучительным как родина и блюз,

Луизиана и европа-плюс,

Каким-то скверным юношей скандальным

– Есть смерти для меня

У меня от тебя, москва, ломит все тело.

У меня от твоей любви вся пизда в занозах.

Я работаю на тебя как таджикский наркоторговец,

Молдавский трубоукладчик, украинский сантехник.

По ночам от усталости я напиваюсь.

Отдыхаю, короче, как сапожник и грузчик.

Я хожу по твоим улицам как чужестранец

Без регистрации и прописки

В невидимом миру хиджабе.

Я плачу отступные по обкурке и пьяни твоим ментам.

У меня на твоих кладбищах лежат люди

Думу думают, подпевают:

Мы уже не сможем бросить тебя, родная,

Даже не сомневайся

♥

На посещение церемонии награждения лауреатов «Русской премии», которая присуждается лучшим писателям СНГ. Патронируется Кремлем, спонсируется местным бизнесом. Памфлет, который заканчивается плачем.

У меня в обоих руках по два астральных пулемета:

Отстреливаться по-македонски

От Колерова Модеста.

Товарищ не просто не понимает —

Его постигло глубокое охуенье,

Охуение, откуда нет возврата.

Носферату, чисто Носферату,

Вот и молодые клычки над белою манишкой

(Провинциальный демонизм,

Как излагает мой друг Бергер,

В прошлом работник политического пиара.)

Модест выпускает на сцену свежих блядей в попонках,

В балеринских, накажи меня Бог, пачках.

Также русский хор с лицами усталых

Горожан в четвертом поколеньи.

Они поют славу лауреатам.

Молодая в золотых босоножках

Телезвезда со старым телемущиной,

Некогда ведущим Хрюши и Степаши,

Вызывают на сцену бедных призеров,

Честных литераторов бывших союзных республик.

Как они не плюют в лицо этим московским,

Этим богатеньким недоумкам,

Кремлевским (кулацким – Гуголев говорит) подпевалам,

Недотыкомкам Соллогуба?

Тысяча долларов – крупная сумма

Для писателя из Казахстана,

Узбекистана, Армении, Беларуси.

Приедут домой – такое расскажут!

Что их напечатают в Петербурге,

Что повезут, наверное, за границу,

Поджигая море, полумертвую в руках синицу.

Я там была, попила их кофий,

Погребовала ихней водкой и жрачкой,

Денег на фуршет хватило бы на зарплату,

Извините за социалистический пафос,

Врачам, медсестрам и санитаркам,

Географам, военрукам и техничкам

Одной городской больницы, одной сельской средней

школы.

Видела поэта Родионова – он бухал и смеялся.

Видела поэта Шульпякова, он надменно

Сидел спиною к сцене, но за столом с кормежкой.

Видела поэта Гуголева, он оказался Приятелем лауреата из Ташкента.

Не успела повидать Лешу Айги.

Он со своими парнями

Должен был развлекать Ташкентского митрополита,

Людей в дорогих одеждах и других, в богемном нечистом

прикиде,

Всех, кто изрядно выпил,

В вечерних костюмах, а надо выбрать – деревянных,