Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию. Бруно Латур
сырьевым ресурсом для моего преподавания социологии начинающим инженерам в Высшей горной школе Парижа. Когда в 1996 году мне предложили читать Леклерковские лекции в Левен-ла-Нев, я решил, что настала пора синтезировать все, что я узнал от Мишеля Каллона, Джона Ло, Мадлен Акрич, Энди Барри, Эннмари Мол, Антуана Хенниона и многих других, в то, что получило известность как «акторно-сетевая теория». Со временем я обнаружил, что читатели были озадачены – не столько нашими взглядами на научную практику и разные другие проблемы, сколько необычным значением, приданным нами словам «социальное» и «социальные объяснения». И еще: эта альтернативная социальная теория никогда не была объектом систематического введения. Вместо того чтобы сокрушаться о том, что эта малочисленная школа мысли превратилась в монстра, сбежавшего от своих создателей-франкенштейнов, я решил, что, возможно, лучше ознакомить интересующихся читателей с ее интеллектуальной архитектурой.
Только в 1999 году, когда Барбара Чернявска предложила мне прочитать интенсивный курс социальной теории, который был бы «совместим с потребностями исследований организаций», я начал писать полный черновой вариант текста. Хотя в публикуемом тексте не использована эта запись, любезно систематизированная Барбарой, я чрезвычайно признателен ей и ее гетеборгским студентам за организацию материала, который, кроме всего прочего, излагался на отделении информационных систем Лондонской школы экономики зимой 1999, 2000 и 2001 годов. Когда мой старый друг Стив Вулгар, при содействии Сейд Бизнес Школы, осенью 2002 года предложил мне прочитать Кларендонские лекции, я написал второй черновой вариант, который за прошедшее с тех пор время обсудили с разной степенью детальности Эндрью Барри, Гови Беккер, Джеф Баукер, Франсуа Корен, Дидье Дебас, Жерар де Вриз, Эмили Гомар, Фабиан Муньеса, Нуртжи Маррес, Ширли Штрум, Альбина Янева, Бенедикт Зайтуни и Эдгар Уитли; результатом обсуждений стала эта новая версия. Наконец, она прошла второй круг критики со стороны Майкла Флауэра, Жана-Туссена Лека, Майкла Линча, Паоло Кваттроне, Изабель Стенгерс (Isabelle Stengers) и Эдуардо Варгаса. Если бы можно было сказать, что все оставшиеся недостатки – их, а не мои. Однако в самом большом долгу я перед докторантами, годами бывшими участниками моих «семинаров по написанию диссертаций». В той дисциплине, которой я никогда не учился, но в которую никогда не терял надежды внести свой вклад, они мои лучшие и самые терпеливые учителя.
Надеюсь, что такой затянувшийся и необычный процесс создания как-то приблизит читателя к пониманию причин моей пристрастности в этой работе. Теперь, когда эта альтернативная социальная теория представлена в упорядоченном виде, читатели могут решать – пользоваться ли ей, исказить ли ее до неузнаваемости или, что всего вероятнее, все равно не обращать на нее внимания, – но теперь уже зная, что это такое! Что же до меня, то, работая над этой книгой, я наконец-то понял, при каких условиях я смог бы с гордостью называться социологом.
Введение: как вернуться к задаче прослеживания ассоциаций
Основную мысль этой книги можно сформулировать очень просто: социологи, относя прилагательное «социальный» к тому или иному феномену, обозначают им некое устойчивое состояние, комплекс связей, который потом может быть использован для описания какого-то другого феномена. В таком употреблении этого слова нет ничего плохого, пока оно обозначает то, что уже собрано вместе, без излишних допущений о природе собранного. Однако когда под «социальным» начинают понимать разновидность материала, пользуясь этим термином как прилагательным примерно того же ряда, что и «деревянное», «стальное», «биологическое», «экономическое», «ментальное», «организационное» или «лингвистическое», возникают проблемы. Тут значение термина распадается, поскольку теперь он обозначает две совершенно разные вещи: во-первых, сам процесс сборки, а во-вторых, особый тип компонента, который, как предполагается, отличается от других материалов.
В этой работе я намерен показать, почему социальное не может мыслиться как разновидность материала или как некая сфера и подвергнуть сомнению сам проект «социального объяснения» какого-либо другого положения дел. Хотя этот, более ранний, проект был в прошлом продуктивен и, возможно, необходим, теперь он почти остановлен, и отчасти благодаря прогрессу социальных наук. На нынешней стадии их развития уже невозможно тщательно пересмотреть компоненты, составляющие область социального. Я хочу переопределить понятие социального, вернувшись назад к его первоначальному значению, и сделать его вновь способным прослеживать связи. Тогда станет возможным вернуться к традиционной цели социальных наук, но с помощью инструментов, более ей соответствующих. После проведения обширной работы по изучению «сборок» (assemblages) в природе, я считаю необходимым более тщательно разобраться в том, что именно «собирается» (assembled) под сенью общества. С моей точки зрения, это единственный способ сохранить верность старым обязательствам социологии, этой «науки о жизни сообща»[1].
Однако подобный проект влечет за собой и переопределение того, что обычно понимают под этой дисциплиной. В переводе – и с латыни, и с греческого – «социология» значит «наука о социальном». Это было бы отличное выражение, если бы не
Это выражение объясняется в: