Внутри. Влада Ольховская
А это значит, что было не больше четырех утра. Да и мне в такое время следовало бы спать! Однако сон слетел с меня за секунду, мгновенно сменившись тревогой. Я ничего не могла с собой поделать: я лежала в спальне, в своей уютной постели, никто мне не угрожал, но меня вдруг охватил такой ужас, что я не могла унять нервную дрожь, и мне хотелось плакать от бессилия.
Мое одиночество давно уже не тревожило меня – привыкла. Но сейчас, впервые за много лет, я все бы отдала, лишь бы кто-то оказался рядом, успокоил меня, обнял, сказал, что мне просто чудится. Однако никого не было – только я и этот… звук.
Я даже не сразу заметила его. Слишком уж неожиданным было мое пробуждение, слишком силен был страх… Да и звук сам по себе оказался тихим, ни на что не похожим. Этот странный, глуховатый звон – даже если по оконному стеклу постучать, не так будет! Я услышала его, но не сразу распознала, подбирала мирные варианты: может, ветер в окно скребется? Или капает что-то в трубах? Или у соседей?..
Но нет, в такое время даже в нашем доме с идеальной слышимостью наступала абсолютная тишина, в которой этот звук, негромкий и какой-то беспомощный, казался мне громом. Сжавшись под одеялом, я могла думать лишь о том, что в мой дом пробрался безумец, который так развлекается, выманивая меня. Сейчас я выйду из спальни и столкнусь с ним, увижу его искаженное болезнью лицо, пустой взгляд, а потом… Мне не хотелось думать, что произойдет потом.
Может, позвонить кому-то, позвать? Но это же так глупо! Здравый смысл понемногу просыпался, брал верх над суеверным страхом. Если я позвоню в полицию, что я им скажу? «Здравствуйте, у меня кто-то по зеркалу стучит»? Да они в жизни не приедут! А моя версия с психом… Я ведь слышала только стук. Если бы здесь кто-то был, я должна была уловить шаги, скрип двери – хоть что-то!
Нет, мне мерещится, или должно быть другое объяснение. Вот только… Этот стук не был ритмичным или механическим. Напротив, в нем читалась какая-то паника – быстро, быстро, а потом – пауза, после которой следовали один или два удара, и все начиналось снова. Здравый смысл не мог объяснить мне, что это такое. Но он требовал, чтобы я вела себя как взрослая женщина, а не как десятилетняя школьница. А значит, мне полагалось выбраться из-под одеяла, выглянуть в коридор и посмотреть, что происходит.
Я заставила себя это сделать. За последние годы я наловчилась заставлять себя. Да, меня колотило от страха, мне казалось, что в комнате очень холодно, хотя такого никак не могло быть. Я даже не выдержала и схватила с полки тяжелую бронзовую статуэтку – лишь бы не идти туда с пустыми руками. Плевать, что я выгляжу смешно, никто ведь не увидит, а мне так спокойней! Это был компромисс с собой: да, я выйду, я буду вести себя как взрослая, но я не буду делать это безоружной!
Я не включала свет, потому что золотого сияния фонарей с улицы мне вполне хватало. Дрожащими руками я отперла замок спальни и выглянула в коридор, где и стояло большое, в полный рост, зеркало.
В коридоре никого не было. Но стук здесь звучал громче, четче, отчаянней… Стучали точно по зеркалу – и точно изнутри.
Здравый смысл окончательно стушевался, уступив место панике. Ночью все иначе, правила разумного мира просто не действуют, ты остаешься один на один с чем-то древним, примитивным, скрытым в глубине твоей души. Не важно, какой сейчас год и какой путь проделало человечество. Я вдруг поняла, как чувствовали себя первые люди, робко выглядывавшие из пещер в темноту – где их уже поджидали монстры.
Я сдалась. Я захлопнула дверь, заперла замок, я отскочила подальше, а проклятый стук все не утихал. После такого я не могла вернуться в кровать и сделать вид, что ничего не происходит! Я завернулась в одеяло, потому что мне становилось все холоднее, и сжалась на кресле напротив двери. Я понимала, что если там действительно… нечто… то я уже ничего не изменю. Но я хотела видеть его, видеть, как это случится!
Ирония заключалась в том, что я никому не могла позвонить. Я только сейчас вспомнила, что мой телефон остался там, в коридоре – напротив зеркала! А значит, все равно что на другой планете. Да и кому бы я позвонила? Решилась бы я вообще подать голос? Нет, вряд ли, ведь это могло привлечь ко мне того, кого пока сдерживало зеркало. Максимум – написать сообщение кому-то из друзей, попросить приехать и спасти меня.
Вот только не было у меня таких друзей, которые, бросив все, метнулись бы ко мне посреди ночи. Раньше был один человек, всего один… но что теперь вспоминать об этом? Нет, я осталась одна, и я чувствовала себя маленькой и потерянной.
В этом была какая-то злая издевка: обычно в моем доме трудно почувствовать себя в одиночестве. Слышно все, что происходит вокруг! Но поздняя ночь приглушила звуки, усыпила людей, и осталась только я – и тот, кто стучал по зеркалу.
Мне казалось, что этот стук, отчаянный, зловещий, длится целую вечность, однако и вечность когда-нибудь заканчивается. Он наконец затих, погрузив меня в звенящую тишину пустой квартиры. Я все сжимала дрожащими руками эту проклятую статуэтку, вслушивалась так, что даже дышать забывала, но звук больше не вернулся.
Оно отступило… чем бы оно ни было.
А потом настало утро, быстрое и динамичное